Вопрос в том, когда и при каких условиях слежка может ослабнуть?
«Как сын священного Рейтана, я обязан раз в полгода поедать священный плод Ка-э», — вспомнилось мне.
То есть фактически можно с большой долей вероятности предположить, что гриб живет в теле энирейца шесть-семь месяцев. Еще есть вероятность, что влияние гриба существенно усиливается на самом Рейтане, просто слишком разительными были отличия между сахиром, с которым я общалась на Гаэре, и этим же сахиром, встретившим меня по прибытии на Рейтан. И мой вопрос «да что с тобой» имел под собой основания. Жаль, я не поняла этого сразу.
— Саттард? — тихо позвала я.
Он отключил связь с сейром и вопросительно посмотрел на меня.
Вопрос, который я собиралась задать, был… сложным, деликатным и, в принципе, провокационным, но я все же задала его:
— Почему у нас ни разу не было секса?
Усмехнувшись, он укоризненно покачал головой и произнес почти угрожающе:
— Нарываешься.
Тут он был прав, конечно, но все же…
— Так почему? — спросила я.
Арнар полежал немного, странно глядя на меня, затем свернул сейр, отбросил его на пол, развернулся ко мне, устроившись на боку, провел костяшками пальцев по моей щеке, взглянул в мои глаза и предельно честно ответил:
— Потому что я не хочу иметь детей. Особенно от тебя.
Наверное, любой женщине было бы обидно услышать такое, но, боюсь, я догадывалась о причинах его ответа.
— Потому что ты опасаешься, что родится мальчик и тебе придется в семь лет отдать его на растерзание закону выживания Рейтана? — уточнила я.
Невесело усмехнувшись, сахир тихо ответил:
— Все несколько хуже, Лея. Я третий правитель Рейтана, и я сахир, сахиры обязаны приносить своих детей любого пола к священному Ка-э в первый же день их рождения. И дерево… не всегда принимает младенцев. А ты женщина иной культуры, Лея, и, скупи я тебе даже все украшения в базарный день, ты никогда не простишь мне гибели нашего ребенка.
И, вновь устроившись на спине, Саттард притянул сейр, открыл его и добавил, подключаясь к связи:
— Собственно, единственная смерть, которую ты смогла мне простить, — убийство Гилбена Амвои, и полагаю, на этом лимит твоего доверия был исчерпан, поэтому всю гаэрскую команду все четыре раза выдворяли с Рейтана с максимальными предосторожностями и крайне бережно.
Он обнял меня, принявшись одной рукой прокручивать очередной документ, и как-то сдавленно произнес:
— Проблема в том, что я влюбился в тебя. Еще на Гаэре. Поэтому причинять боль тебе, все равно что кромсать на части собственное сердце, и даже больнее. И я оказался не готов к подобным… резким сменам вектора жизненных ценностей и приоритетов. На Рейтане любви нет. Есть страсть, желание, стремление обладать. Больше женщин — больше детей, а увеличения количества детей требуют и религия, и общество. Таким образом, нет одной женщины, их толпа. Практически стадо. Стадо, у которого не принято интересоваться, желает оно соития или нет. Такие решения принимает мужчина. Хочет — берет, не хочет — не берет. Удовольствие женщины — критерий, который имеет значение, только если того пожелает мужчина. Права отказывать у женщины нет в принципе, а в плохие ночи нет и такой возможности.
Я молчала, потрясенно слушая и в то же время отчетливо понимая, о чем он — мы с Саттардом были единственной парой в базарный день. Единственными, кто был вдвоем. Единственными, кто держался за руки…
— Шокирована? — максимально равнодушно поинтересовался сахир.
— Отчасти, — прошептала я.
Он улыбнулся, прижал к себе чуть сильнее и вернулся к работе.
Я лежала, чувствуя тепло его тела, и думала. Спрашивать о чем-то еще было… страшно и достаточно сложно, а сердце почему-то очень грели слова «я влюбился в тебя. Еще на Гаэре», и, несмотря на всю ситуацию, хотелось улыбаться. Просто лежать и улыбаться. И еще желательно ни о чем не думать…
Но…
— Я полагаю, будет лучше, если ты все же вернешь мне мою команду, — очень осторожно, подбирая каждое слово, произнесла я.
Не прерывая чтения и не глядя на меня, Арнар холодно спросил:
— Ты в этом уверена?
Помолчав немного, так же осторожно заметила:
— Я уверена в том, что есть проблема, которую не сможем решить ни ты, ни я.
Молчание было мне ответом.
— У тебя есть выходы на Багора, — уже вконец осторожно продолжила я. — Сейли и Гэс — его люди.
Сказала и осеклась, вспомнив, какую характеристику те же Сейли и Гэс дали самому сахиру Тени.
— А может, и не стоит, — выговорила наконец.
Саттард едва слышно хмыкнул.
Помолчал, продолжая изучать документацию, и вдруг сказал:
— Если я сорвусь и ты забеременеешь, рожать будешь на Гаэре и ребенка я не признаю никогда.
Несмотря на все понимание его мотивов, в душе все равно стало больно и как-то горько, но я послушно сказала:
— Хорошо.
— Финансово я обес… — продолжил было сахир.
Но я прервала его усталым:
— Я специалист S-класса, у меня, в принципе, никогда не будет проблем с деньгами.
Помолчав, Саттард вдруг спросил:
— А с чем проблема будет?
Я не ответила.
Можно было бы сказать многое, но смысл?!
— Я сделал тебе больно, да? — глухо спросил Тень.
— Да, — честно признала я.
Он снова выдержал паузу, затем тихо сказал:
— Извини. Ка-ю притупляет чувства. Все, кроме сексуального желания.
— Все чувства, включая эмпатию? — без особого интереса спросила я.
— Что ты имеешь в виду? — переспросил сахир.
Поднявшись, села на постели, скрестив ноги, и уточнила:
— Что, если я сейчас порежу себе, к примеру, палец. Что ты почувствуешь?
Удивленно глянув на меня, Арнар глухо ответил:
— Я не дам тебе этого сделать.
Хорошо, возможно, пример не верный.
