А потом наступила тишина.
Кажется, пронесло. Все-таки они везучие. Несмотря на цифру тринадцать.
– Смотри, – вдруг тихо сказала Сахела, взяв Важика за руку. – На море смотри. Вода отходит. Знаешь, что это значит?
Знал ли он? Да в Приморье каждая малявка об этом знает. Такое уже случалось, когда была маленькой девчонкой мама. На берегу тогда почти никого не было, но рыбаков не вернулось много.
– Минут через десять-двадцать здесь все затонет. Тебе решать, что делать, командир.
– Какой я, к черту, командир. – Важик начал с крика и перешел на шепот. – Нам до холмов за двадцать минут не добежать. Здесь берег плоский.
Внутри все заледенело: «Значит, что? Значит… Нет!»
– Всегда думала, что уж до Мрыги-то я доживу. Что с ними со всеми поквитаюсь. – Сахела выругалась, сплюнула на вздыбленные плиты.
Море отступило уже метров на пятьдесят. Или больше. Чтобы скоро вернуться назад беспощадной волной цунами.
Важик зажмурился и сжал кулаки. Хотелось плакать.
– Смотрите, – крикнул кто-то. – Смотрите!
Вдалеке, в пустых, мертвых раньше створках Ворот, встало матовое сияние целого Зеркала. Покалеченные Ворота открылись вновь.
Кто-то, пожелавший остаться неизвестным, в черном, закрывающем лицо капюшоне, повернул ключ в ржавом замке то ли убежища, то ли застенка. Спасение или ловушка? Приглашение присоединиться к тем восьмистам, что уже заперты здесь, или возможность избежать их участи?
Думать было некогда. Тебе решать, командир.
– Быстрее. К Воротам. Пока не пришла вода!
И сразу стало легче дышать. Упала с плеч неподъемная тяжесть. Остался только тяжелый бег по мокрому песку.
Важик старался быть замыкающим. Но страх быть унесенным волной дышал в затылок, подталкивал, торопил. Страх был сильнее рассудка. И силы воли. И доброты. Сильнее всего.
Важик бежал, глотая потрескавшимися губами вязкий, колючий воздух.
Там, впереди, позади ворот, еще невидимая, вставала из моря злая волна.
– Подождите! – отчаянно закричали сзади.
Важик обернулся. Молодожены сильно отстали от него.
Парнишка отчаянно хромал, подволакивая ногу. Девчонка пыталась его поддержать. Хрупкая, маленькая девчонка, которой ведь все говорили, что выходить замуж до Мрыги плохая примета.
Важик выплюнул застрявший в горле ком, вернулся, схватил парнишку за локоть. Рядом неожиданно оказалась Сахела, то ли улыбнулась, то ли оскалилась, подставила плечо с другой стороны.
Вперед, вперед, не останавливаться.
Их обогнали зеленые девчонки и их матери. Вся четверка дружно держалась за руки. Спины много чего повидавших на своем веку стариков маячили далеко впереди. Мимо пронесся ночной портье.
Выгнувшаяся горбом волна летела к берегу.
Сбросить бы непосильную ношу. Рвануть вперед. Нельзя. Почему нельзя? Просто нельзя. Нельзя, и всё.
По лицу тек пот, кровь стучала в висках. Время сжималось, время скручивалось в тугую спираль.
До ворот оставалось чуть-чуть. Успеть. Только бы успеть. Еще пять метров, еще три, еще один, все.
Волна нависла сверху беспощадным голодным зверем. Собралась ударить, завертеть, унести. Сахела, вдруг оказавшаяся сзади, толкнула в спину. Крепко толкнула, вложив в удар все, что еще могла. Важик крепко ухватился за створку ворот. Непонятная сила, исходящая из кирпичных створок, всасывала его внутрь. Как магнит – кусочек железа. Как жадный рот – длинную макаронину.
Тяжелая волна выла, рычала, вставала на дыбы, но в Ворота пройти не смогла.
Важик попытался вдохнуть полными воды легкими. Теплый, густой воздух облепил лицо, будто смоченная в эфире марля.
Тьма. Спасительная тьма Ворот.
Важика будто кто-то подтолкнул сзади, заставил шагнуть из спасительной темноты на свет. Мутило, ноги были как ватные, заплетались. С одной потерялась кроссовка. Голова была словно в тумане.
Море отступило далеко к горизонту, обнажив мокрый песок, покрытый ракушками, водорослями и уснувшими рыбами с тусклыми выпученными глазами. Было пасмурно. Моросил мелкий дождь. Противно кричали потревоженные чайки.
Отчаянный рывок в ожившие Ворота… Безумная надежда… Цунами… Землетрясение… Экскурсия… Группа в тринадцать человек…
– Надо собрать группу, – мелькнула первая здравая мысль.
Важик огляделся. И не смог увидеть ни одного знакомого лица. Потому что из ворот шли и шли люди. Много людей. Молодых и старых. Высоких и коротышек. Почти бегущих и еле плетущихся. Раскрасневшихся и бледных до синевы. Оглядывающихся по сторонам. Выкрикивающих незнакомые имена.
Откуда их столько? Откуда?
Кто-то рухнул в песок, не в силах идти дальше. Кто-то бежал не оглядываясь, прочь от страшного места. Кто-то сидел, обхватив голову руками. Кто-то справлял нужду прямо посреди бывшего морского дна, не обращая никакого внимания на окружающих.
Откуда их столько?
Потом Важик увидел своих молодоженов. Мокрых, дрожащих, растерянных. Парнишка сидел, обхватив больную ногу, девчонка рядом согнулась пополам: ее рвало мутной серой пеной.
– Два, – машинально посчитал Важик.
Рядом мелькнул знакомый профиль. Высокая шея, сильно растрепавшиеся светлые волосы, собранные в конский хвост.
– Сахела!
Женщина на ходу обернулась к нему. Совсем другая женщина. Она крепко держала за руку мальчишку лет шестнадцати-семнадцати.
– Сахела? Ты видел Сахелу? Она вернулась? Она здесь? С-а-х-е-л-а!
– Сахела! – громко всхлипнул белобрысый мальчишка.
– Сахела! – вслед закричал Важик.
– Сахела! – сложил ладони рупором проходивший мимо человек.
– Сахела! – подхватил другой.
– Сахела! – неслось над миром.
И казалось, что мир, повинуясь яростному порыву женщины с таким обычным именем, перевернулся, встал с ног на голову, прозрачный и начисто отмытый, родился заново.
Елена Иванова
Блеф
Роман «Пандем», о котором мы уже говорили во вводной части к одному из рассказов, – в каком-то смысле противоположность «Армагед-дому». Не попытка вырваться из ада, но попытка сотворения рая. Которая, правда, так и осталась незавершенной… но, наверно, такие попытки и не могут иметь завершения?
Пандем – не человек и не бог. Он некая неосознаваемая, но глобальная сила: при этом сила благая, действительно желающая человечеству только хорошего. Квинтэссенция абсолютной мудрости и наивысшей доброты. Тем не менее даже ему приходится сперва отдалиться от опекаемого им человечества, а потом и вовсе уйти, покинуть его. Во имя той самой мудрости и доброты. Чтобы спасти человечество от искушения перекладывать свои проблемы на плечи всемогущего опекуна.
Но еще до его окончательного ухода Земля успела потянуться к другим мирам, отправив в космос корабли. Их экипажи уверены, что Пандем пребудет с ними: если и не прямо сейчас, в полете, то по достижении цели.
Так ли это?
Снаружи корабль был похож на длинную серебряную сигару, а изнутри – на гроб. Такой большой комфортабельный гроб, в котором были (будут) похоронены сто шестьдесят человек – лучшие дети Земли. Они были отобраны супермозгом Пандемом для великой миссии. Они не хотели жить в сказочных чертогах Пандемова рая и не хотели набивать себе шишки в красной «беспандемной» зоне. Они искали большего, как новые аргонавты. Космос. Последний рубеж. Капитан Кирк безмятежно улыбается с экрана, Алиса Селезнева машет вслед расшитым платочком, похожим на пионерский галстук, уроки Станислава Лема выучены назубок, мир Полудня скоро станет реальностью. Мы готовы к контакту. Мы готовы к контракту. Мы готовы к теракту. Мы готовы даже жить без Пандема. Не все время, но очень-очень долго. Все во имя великой цели.
