Служба есть служба. Сержант вновь зашёл в столовую и, молодецки козырнув, отчеканил:
– Товарищ старшина, сержант на букву «Т» по приказанию начальника бронепоезда прибыл в ваше распоряжение!
– Какого ещё начальника? Все начальники умерли на грёбаной гражданке, сержант. Понял? А в боевом десанте есть командиры и есть подчинённые.
– Так точно! – молодецки рявкнул сержант.
– Ну? И какого лешего он тебя сюда послал?
– Встать на довольствие!
– Эк, какой ты резвый. Сразу видно – салабон. Ты пойди повоюй, пускай тебе твой командир боевую задачу поставит. А вот как пробьёт время обеда – явишься в столовую, в общем строю. Понял? Тогда тебя и на довольствие поставим.
– Так точно, товарищ старшина, понял!
– Ну вот. А сейчас ты это… Раз уж явился – давай, двигай на кухню, поможешь повару начистить картошки. Вперёд. А то совсем исчахнет над своим котлом, чмо.
Сержант проследовал на кухню. Унылый, щуплый повар в мешком висящем комбинезоне вялыми движениями большого черпака помешивал в варочном котле похлёбку.
– А мне достался черпак Боевой, – грустно глядя на бравое лицо сержанта, то ли сообщил, то ли пожаловался он.
Два часа пролетели незаметно – за чисткой картофана служба летит сизым голубем. Несколько оживившийся в присутствии сержанта повар рассказал пару слащавых, совсем не боевых анекдотов, спел одну довольно нудную, но с игривым текстом песню про родной дом и невесту тётю Бетю; успел поведать историю своей жизни, впрочем такую же недостопримечательную, как и песня.
– Ну вот, хоть сегодня картошка на обед будет, – сообщил повар под конец, глядя на три ведра начищенной картошки.
– Что ж, я тогда пойду.
– Куда? – с тоскою в голосе поинтересовался повар.
– Да сам теперь не знаю…
– Тогда никуда не ходи. Зачем?
– Как же так? Что мне, у тебя на кухне оставаться?
– Оставайся, оставайся! – со странной ласковостью в голосе стал уговаривать повар.
– Что же я буду здесь делать? – удивился сержант.
– А чистить картошку…
Стремительным движением сержант покинул кухню.
И вынесло его на открытую платформу, высоко обложенную по периметру мешками с песком и накрытую сверху зелёной маскировочной сетью. На платформе помещалось одинокое семидесятипятимиллиметровое орудие. Рядом с орудием скучал на табуретке коренастый веснушчатый десантник в тельняшке, попыхивал сигареткой.
– Садись, сержант, – заговорил коренастый и вынул из кармана брюк мятую пачку. – На, кури. Новенький?
– Новенький, – доверительно сообщил Репкин, присаживаясь на мешок с песком.
– Я, между прочим, лейтенант. Командир этого Боевого орудия. Да сиди, это я так. Ты кто будешь?
– Боевой Телескоп.
– Жаль, что не Танк. Вот, раньше, до тебя, Танк был. Хлопец ничего был, свой парень. Тоже лейтенант. В песках накрылся, когда трезубы лавиной пошли. И танк у него хороший был, орудие сто пятьдесят миллиметров – это я понимаю. Ну а что твой телескоп?
– Телескоп способен обнаружить и идентифицировать любую цель на любых расстояниях вплоть до оптического горизонта Вселенной, – процитировал на память из «Инструкции…» сержант Репкин.
Лейтенант загасил бычок о станину орудия и заинтересованным, улыбчивым взглядом посмотрел на сержанта.
– Ну-ка, ну-ка. А сквозь дымовую завесу берёт?
– Так точно, берёт, раз плюнуть, – Репкин сплюнул. – И через дымовую завесу, и через диффузную космическую материю, и через звёздные скопления – всё берёт.
Артиллерист аж крякнул и потёр руки.
– Теперь повоюем, сержант. А то гад завесу сверху пустит, и ну огнём поливать.
– Кто?
– Предположительно – летающий хищник. Но, возможно, и летательный аппарат противника неизвестной конструкции. Ровно в шесть налетает и до сумерек лупит. Вчера два хвостовых вагона спалил. Так что давай, тащи свой телескоп – будем его, гада, бить.
– Дело в том, что я его потерял. Приземлился на парашюте на крышу штабного вагона. Нормально. Генералу представился…
– А это зря. К генералу и близко подходить нельзя. Он как бойца увидит – так посылает в пекло. О танке я тебе уже рассказывал. А вот спроси, почему у нас зенитки нет. Она же здесь, у меня на платформе стояла. Тоже хлопец нормальный был. Умел прямой наводкой, на глазок, в самое яблочко. Ему что воздушная цель, что наземная – всё пофиг, в клочья разносил. Эх… Ты поэтому в столовую не ходи. Если почифанить захочешь – прямо к повару, он отсыплет. Или лучше – к каптёрщику. Скажешь, я прислал. А в столовую – ни ногой: генерал сцапает. Любит старикан проверять, как бойцы-десантники питаются.
– А что же старшина? Генерал его не трогает?
– Старшина? Это пузо с раками? Для генерала самогон гонит. И салаг таких, как ты, на обед поставляет. Генерала от вегетарианства воротит.
– Кхе-х-хм, – закашлялся Репкин.
– Что, тоже из-за вегетарианства сюда? То-то, будешь знать, герой.
– Ну а как тут вообще? Ну, в смысле обстановка?
– А что обстановка? Война. Я ж тебе говорю. Вон, в песках трезубы донимали. Из песков убрались. Теперь «летающая крепость» огнём плюет. Ты вот что. Ты сейчас к каптёру иди. Там твой телескоп, больше негде: наверняка командир бронепоезда уже успел заныкать в каптёрку. Иди. Да смотри, помни про генерала!
Где каптёрка, Репкин уже знал. Переговоры с каптёром на букву «Щ» были недолги, тот за телескоп особо держаться не стал. А когда услышал, что сержанта послал лейтенант, то вовсе смягчился и выдал в придачу к телескопу сухой паёк – галеты и банку консервов с паштетом из лягушачьих лапок. Напоследок даже просветил:
– Ты эта, сразу после отбоя в расположение не заходи – там генерал порядок проверяет, а если не генерал, то старшина подлянку кинет.
– Так старшина вечернюю поверку производит. Куда ж от него денешься?
– И на поверку не ходи, Телескоп. Ты, вон, телескоп получил – вот под телескопом и кантуйся, понял? Когда ты с телескопом – ни одна сволочь до тебя не доклемается, усёк?
– Спасибо, Щётка, за мной не заржавеет.
– Ты эта, в телескоп дашь зыркнуть?
– Само собой, братан, – сержант уже ощущал себя вполне своим парнем.
Щёткой каптёрщик был из-за своей Боевой щётки. Щётка – первое утешение солдата. С помощью многофункциональной Боевой щётки возможно было: начистить до образцового блеска сапоги, почистить обмундирование, надраить бляху, пуговицы и кокарду, а также, при помощи насадки, – зубы; кроме того, имелось особое приспособление для протирки очков, на случай, если боец-десантник оказался очкариком; специальная насадка с жёсткой щетиной предназначалась для отдраивания унитазов, рукомойников, кафельной плитки и полов.
Репкин сгрёб в охапку телескоп, взвалил на плечи кресло телетранспортации и потащился обратно на платформу. Лейтенант при виде телескопа оживился – моментально прикинул, где разместить новую боевую единицу и распорядился:
– Сюда ставь. Вот так, чуток левее. Так годится.
Репкин подсоединил всё, как требовала «Инструкция…», и, довольный, хотел было стрельнуть у лейтенанта закурить. Но тут взвыли сирены и с неба стало опускаться чёрное
