Ладарий мягко улыбнулся, осаждая пыл Черного грифа.
— Всем свойственно совершать ошибки. И с нашей стороны было бы крайне неразумно выносить суждения, руководствуясь текстом лишь одного письма.
— Разумеется, ваше святейшество. Но, милостью Хранителя, сегодня в этом священном месте присутствует свидетельница! Дозволено ли Коллегии осуществить публичный допрос?
— Прошу, — с улыбкой кивнул Ладарий. — Пригласите ее.
Черный гриф шепнул что-то брату Ласию. Монах торопливо направился к боковому входу в зал, скрытому в темной нише. Вельможи вовсю использовали эту паузу для обмена впечатлениями и подняли гвалт. Вновь зашелестели веера, хрустели затекшие шеи и пальцы, скребли по пергаменту перья, тихо позвякивали рыцарские доспехи. Демос поднял взгляд на галерею, где сидел Умбердо. Наследник гацонского престола был бледен.
«Еще бы! Такой удар по репутации Дома твоей невесты! Как бы помолвка не расстроилась… Вместе с твоими тайными мечтами объединить Гацону и Хайлигланд».
Через пару минут боковая дверь тихо отворилась. Брат Ласий шепнул на ухо герольду несколько слов, тот согласно кивнул и вытянулся по струнке, крепко сжимая посох затянутыми в перчатки руками. Первым вышел брат Ласий, за ним — златовласая латанийка, сопровождаемая воинами Ордена. Ласий медленно поднялся по ступенькам, подвел свидетельницу к Ладарию и заставил опуститься на колени. Его святейшество благосклонно позволил свидетельнице поцеловать свой серебряный диск. Бледное лицо женщины покрылось испариной, и она аккуратно промокнула лоб несвежим кружевным платком. В глазах латанийки читался неподдельный испуг. Герольд, поймав взгляд Черного грифа, привлек внимание публики громким ударом своего орудия:
— Леди Адаль Алавин, компаньонка посла леди Ириталь! — взвизгнул герольд.
На ватных ногах латанийка подошла к статуе Гилленая и поклялась говорить лишь правду. Писцы зашелестели бумагами, кое-кто точил перья или тянулся за запасными. Адаль медленно приблизилась к кафедре и зачем-то еще раз поклонилась Черному грифу. Демос откинулся назад, проклиная одеревеневшую поясницу, сделал несколько глотков воды и принялся наблюдать за развернувшейся сценой из-под полуприкрытых век.
«Давай, же. Люди любят копаться в чужом грязном белье. Удовлетвори их интерес».
— Леди Адаль, — мягкий тон Рувиния удивил Демоса. — Пожалуйста, поведайте о том, что случилось в тот вечер, во всех подробностях.
Латанийка набрала в легкие побольше воздуха и начала рассказ, избегая смотреть Черному грифу в глаза:
— В тот день герцог вернулся из похода на Рундкар. Мы с леди Ириталь и другими дамами прибыли в Эллисдор немного раньше. Когда моя госпожа получила весть о смерти императора, она тут же приказала нам собираться в дорогу, и уже следующим утром мы покинули вольный город Горф, где находились в тот момент. — Девушка снова достала свой кружевной платок и промокнула лоб. — Лорд Грегор прибыл днем, но, с вашего позволения, я сразу перейду к вечернему визиту герцога, ибо тогда все и случилось.
— Прошу вас, — улыбнулся наставник.
— Хотя леди Ириталь и лорд Грегор знали о кончине императора, пир по случаю возвращения из Рундкара все же состоялся. У моей госпожи не было настроения праздновать, поэтому она, побыв некоторое время в зале, поднялась в свои покои. Леди Ириталь выглядела нездоровой — была бледна, говорила тихо, руки ее дрожали. Я предложила заварить успокаивающих трав, но она потребовала вина с пряностями, — латанийка нахмурилась, вспоминая детали. — Вскоре в дверь постучали. Я пошла открывать и увидела на пороге самого лорда Грегора. Он попросил леди Ириталь поговорить с ним наедине, но я сомневалась, стоило ли мне покидать комнату.
Черный гриф приподнял бровь.
— Почему?
Свидетельница повернулась к Эйсвалю и, глядя ему прямо в глаза, пояснила:
— Латанийские традиции запрещают незамужним женщинам находиться наедине с мужчинами, с которыми не состоят в кровном родстве. Обычно во время таких встреч должны присутствовать родственники, компаньонки или хотя бы слуги. Впрочем, моя госпожа — посол, что дает ей особый статус и определенные привилегии. Поэтому раньше меня не смущали эпизоды, когда она прогуливалась с лордом Грегором в саду или, например, возносила молитву вместе с ним в Святилище. Но в тот вечер он впервые остался с ней наедине.
— Вы напомнили леди Ириталь о порядке?
— Я собиралась, — проговорила девушка. — Она видела на моем лице сомнение, ибо я не скрывала своих мыслей. И все же меня отослали вниз.
Наставник Рувиний тактично ждал, пока писари торопливо скрежетали перьями, а затем дал им несколько мгновений на отдых. Молодые люди хрустели пальцами и разминали запястья.
— Благодарю за разъяснения, леди Адаль, — кивнул Черный гриф. — Продолжайте.
— Уже спустившись, я почувствовала холод и поняла, что забыла в покоях госпожи свою шерстяную шаль. Конечно, я бы не стала прерывать беседу господ, поэтому решила тихо подняться в свою комнату и взять другую. Так я и сделала. И именно тогда я и стала невольной свидетельницей той… — латанийка побледнела еще сильнее. — Той сцены. К счастью, мое присутствие оставалось тайным.
Черный гриф снова впился глазами в свиток.
— В письме мастер Дибрион упоминает слуховые окна. Вы пользовались одним из них?
— Да, они расположены во всех комнатах. Их можно закрывать с господской стороны, но, видимо, в тот вечер леди Ириталь забыла это сделать, поэтому я все видела и слышала.
— Что же там происходило?
— Войдя в свою комнату, я сразу увидела, что окна не были закрыты, и постаралась не шуметь, дабы не мешать беседе госпожи. Но затем я услышала всхлипы — леди Ириталь плакала, а лорд Грегор ее успокаивал. Я заглянула в окошко и увидела, что господа обнимаются. А затем…
Латанийка, смутившись, умолкла. На бледных щеках проступил стыдливый румянец.
— Прошу вас, леди Адаль, — Рувиний нежно тронул свидетельницу за широкий рукав платья. — Умоляю, это очень важно. Ради всего святого, будьте сильной.
— Затем… Затем лорд Грегор начал целовать леди Ириталь.
Многие в зале подались вперед, предвкушая сальные подробности, а у некоторых дам, прикрывшихся веерами, заблестели глаза от возбуждения.
— Было ли что-то еще? — Рувиний приблизился к свидетельнице, не спуская с нее глаз.
— Да… Они долго целовались, а после леди Ириталь принялась снимать с себя одежду.
Шум в зале усилился, и герольду пришлось снова зареветь, призывая к
