С проснувшейся наблюдательностью стала уходить и злоба. Вообще, частью разума я понимал, что со мной далеко не все в порядке, никогда эмоции у меня не выходили из-под контроля, так остро, как сейчас, не ощущались. Вывести из равновесия Валь… тьфу ты, Люгера, – задача сложная. Да, вроде бы заводился в секунды – так это выглядело и должно было выглядеть в глазах сторонних наблюдателей. Действовал же по расчету, то есть когда того требовали обстоятельства, тогда и давал волю ярости. Чаще всего я лишь изображал вспышку немотивированной агрессии и на пальцах мог пересчитать случаи, когда именно злость затеняла все остальное и заставляла действовать. Здесь же… За сколько дней? Если осознанных, то за три, то есть за три дня необдуманных и непросчитанных действий вагон и маленькая тележка.
И эти странные качели, когда чувства идут вразнос: от вселенской любви к ближним и безмерной тоски не пойми с чего до с трудом сдерживаемых приступов безумия. То готов от умиления чуть ли не рыдать, то хочется убивать всех, все и вся! И желательно кровушки чтобы побольше, кровушки, да в разные стороны, с брызгами и криками боли!
Сплюнул в сторону, захотелось закурить.
Всего пять секунд, а целый ворох и пласт мыслей пролетел. Надо будет очень осторожно и аккуратно поинтересоваться у Третьяка, нормальны ли такие перепады настроения у свежих обитателей Улья. Почему не спросить прямо? Не хотелось, чтобы меня сочли пусть и дружественно настроенным, но психом. Дебила, даже хорошего человека, я бы сам попытался оставить вооруженным максимум ложкой, а давать ему в руки автомат, пистолет, гранаты и уберплюху, способную танки останавливать, – от лукавого. Смирительную рубашку такому или вон пластиковые хомуты, которые выполняли роль наручников, с последующей погрузкой в «Тайфун» – и до местной богадельни, если таковая имеется. В противном случае, если пуля в башку новичку – «примета плохая», желательно высадить его где-нибудь подальше, опять же оставить только клевец, и пожелать попутного ветра, а также удачи на ниве выживания.
Тем временем Третьяк, чуть прищурившись, оценивал: в один или в два рывка добираться до открытых сейчас стеклянных дверей магазина. Может, я и ошибался относительно причин заминки. Крестный же бросил несколько обеспокоенных взглядов в сторону строящегося здания, в сотне метров впереди. Я тоже присмотрелся в том направлении. Вроде бы ничего… Стоп, а это что? Снайпер на седьмом этаже?! Потянулся за биноклем, картинка резко приблизилась. Нет, показалось… и не винтовка, а труба обыкновенная, за каким-то чертом брошенная здесь вместе с кучей непонятного строительного хлама, где местами поблескивали разбитые стекла. А смотрел невооруженным взглядом – и казалось, что кто-то залег с винтовкой.
Каспер сунулся было погладить пса, но тот отнесся крайне неодобрительно к проявлению нежных чувств от незнакомых граждан Улья. Приподняв черные губы, показал зубы – острые. А для предельной ясности добавил по-собачьи, глухо и угрожающе так: «Р-р-гр-р».
– Дерзкий, – прокомментировал весело рейдер, отдергивая руку, ничуть не печалясь такой показной нелюбовью.
– Не морозимся, вперед! – прозвучала команда.
До раскрытых дверей магазина добрались без всяких приключений. Третьяк даже успел доложить Граниту о наших действиях.
Торговые залы были пусты, кругом творческий беспорядок, в том смысле, что складывалось ощущение неспланированного грабежа, хотя… тут речь, скорее, не могла идти даже о краже. Например, вот здесь кто-то нагреб кучу сыров, творогов, йогуртов, затем ему больше понравился шоколад, поэтому молочная продукция всей кучей отправилась на пол, и от нее теперь несло кислятиной. Но консервы оказались привлекательнее, вот и шоколад оказался выброшен.
Чтобы попасть в подсобное помещение с российской Ким Кардашьян, необходимо было миновать винный и колбасный отделы. Последний сейчас создавал ощутимое амбре, к которому примешивалась вонь гниющих поблизости фруктов. Запашок еще тот, как от мусоропровода.
Когда до угла высокого стеллажа оставалось метра два, Хеклер, до этого послушно находившийся позади нашей компании, забежал вперед, замер, оскалив клыки и чуть вздыбив шерсть на загривке, словно указывая носом направление опасности.
Причина такого поведения стала понятна почти сразу. Возле запертых дверей в подсобное помещение, рядом с перевернутой покупательской тележкой на колесах, перетаптывалась троица зараженных: двое мужчин и очень толстая дама в длинной цветастой юбке. Одному из мертвецов – длинному и тощему мужику в джинсовом костюме – видимо, повезло с пищей больше, он уже заметно стал меняться. Черты лица, и без того резкие из-за худобы, теперь и вовсе стали острыми, хищными. Видимая мне с такого ракурса часть его тела была покрыта засохшей красно-коричневой коркой, которая при резких движениях осыпалась ржавой трухой.
Твари нас пока не услышали, передвигались мы тихо, а команды Третьяк отдавал в основном жестами. Они же шумно перетаптывались, деловито урчали, топали. Наваливаясь, давили на запертую изнутри дверь, а иногда, видимо, поймав проблеск сознания, долбили руками. С запахом тоже было все просто. Уже за два-три метра от зараженных несло экскрементами, застарелым потом, мочой и чем-то тухлым. Амбре стояло такое – удивительно, что глаза слезиться не начали. Физиология, мать ее так, и полные штаны, не в плане поговорки и не у меня, а в реальности у двух мертвяков джинсы были полнее некуда и сейчас характерно обвисли в районе задницы, совсем как у хипстера, который нервно вертел головой. Женщина, как обычно, находилась в более выигрышном положении.
Крестный на секунду замер рядом со мной и даже не поморщился, когда вдохнул ядреную вонь. Он даже довольно улыбнулся. И чего, спрашивается, у него настроение вверх скакнуло? Девчонку своим даром нащупал? Живая?
Хрен с ними, есть задачи и более актуальные. Я без команды, опустив автомат, который повис на ремне металлическим прикладом вверх, потянулся за «ярыгиным». Но Третьяк неожиданно положил широкую ладонь на мою руку и, отрицательно мотнув головой, пальцем указал на клевец. Затем ткнул в сторону зараженных, перевел взгляд на меня и, кровожадно резанув ладонью по горлу, довольно оскалился. Надо же, весельчак.
Каспер, наблюдая за этими пантомимами, привычно потянулся к средневековому инструменту, но крестный несколькими резкими жестами приказал ему прикрывать тылы. Затем, многозначительно посмотрев на парня, ободряюще кивнул ему и погрозил кулаком псу. Тот, спрятавшись за меня, показал в ответ белые острые зубы. И тоже молча. Рейдер ободряюще ткнул меня в бок, мол, давай, не тормози.
Послать на три буквы? Так ведь сам подписался приказы выполнять. Ладно, хрен бы с вами, если что, отобьют. Но до сих пор присутствовала у меня некая опаска рукопашной схватки. Памятна мне первая встреча с мертвецами, а
