– А что непонятного-то в последнее время происходит? И каких таких направлений? – мой крестный, судя по ленивому тону, задал малоинтересный ему вопрос. Но, уже немного зная Третьяка, зная, как он на раз просчитывал собеседника, заставлял его действовать в русле своих, не ведомых никому интересов, я понял, что он выбрал такую тактику ведения разговора специально. Вообще-то с крестным следовало держать ухо востро. Очень и очень непростой товарищ, хоть и неплохо маскировался… С другой стороны, может, это я все придумываю, а на самом деле нет никакого второго дна? Да и кто из нас простой? Я тоже действую, преследуя свои интересы, а не чьи-то, так почему другие должны поступать иначе?
Каспер вновь резко подался вперед и начал выговаривать зло, сердито и раздраженно:
– Смотри сам! Ресы слишком много себе силы взяли! Это раз! – загнул он большой палец. Довольно необычно начинал вести счет, в большинстве случаев мизинец загибали или, реже, указательный. – Дальше, война эта, никому не нужная, – два! – Его мизинец образовал кольцо с большим пальцем, получившуюся конструкцию рейдер продемонстрировал Третьяку.
– Да что необычного-то? Все как всегда… – крестный остался при своем мнении.
– Да не все и не как всегда! – Злая гримаса исказила лицо Каспера. Не человек, а порох, заводился на раз. – Что, всегда в Остроге такие непонятки происходят? А еще собрались с внешниками в «люблю» играть! Поговаривают, вроде посольство их или представительство от щитовиков будет! Чем не Монако?! Это три!
– Говорят – в Париже кур доят, – Третьяк даже усмехнулся, но без злости, скорее констатировал факт.
– Да? Кур доят, говоришь?! А как тебе нездоровая суета килдингов? И я знаю одно: если эти уроды начинают шуршать, значит, жди дерьмеца тележку! Может, поспоришь?
– Откуда такие данные-то? – Крестный широко зевнул, отчего стали видны абсолютно здоровые ровные зубы, и только в последний момент прикрыл рот кулаком в штурмовой перчатке. А тон недоверчивый, но уже слегка заинтересованный.
– Про посольство – уже с месяц как слух прошел. Ресы тоже активизировались примерно в это время. Может, чуть раньше. Недели две назад, как с килдингами возня началась. А на сегодняшний день обнаружено то ли пять, то ли шесть капищ в окрестностях Острога. Рядом с основными опорными пунктами. Где по одной жертве, где и сразу могильник. Возле Северо-Западного форпоста целый хутор вырезали. Чей, правда, неясно. Шамановские или не успели все пробить, или сразу, в своих традициях, все засекретили. А у меня приятель там в интендантах ходит. Сказал, что ГБР перед приездом эсбэшников восемнадцать жертв насчитала. Ну, все как обычно? – явно пытаясь поддеть Третьяка, мстя за его недоверчивость, задал вопрос Каспер.
– С полгода назад они тоже вокруг Острога шуршали. Острог на месте.
– А вот теперь сюда до кучи приплюсуй, что крестовики какую-то муть готовят, то ли рейд на Пекло, то ли еще какую дрянь! Самых результативных ловцов жемчуга подыскивают, и все тайно, тихо. И месяц ни одной, даже самой маленькой, орды возле форпостов и опорок не наблюдалось! Цены-то с чего на горох вверх поперли, с восьми рубликов уже для граждан стали двенадцать. Про остальной сброд говорить не приходится. Так что сам думай.
– Знахари-то на месте?
– Эти на месте. Да и куда им валить-то? Острог при любом раскладе выстоит, а они за его стены не выходят.
– Вот видишь, не все так печально. Есть островок стабильности в этом царстве хаоса, – ухмыльнулся крестный.
А Каспер тихо выругался сквозь зубы.
– Да?! Не все печально, как ты говоришь?.. Стабильность?! Ну-ну! Скажи еще – процветание! А как тебе, что Говорливого грохнули?! А?! Прямо у него дома! В Остроге! Он же, мать его так, легенда! Уже почти двадцать лет воздух тут коптил. И завалили его какие-то мутные фраера, никого живьем взять не удалось. Последний пулю в башку себе пустил. Понимал, что его ждет.
– Смысл?
– Весь смысл в том, что жемчуга они нехило взяли, сколько точно – может, шерифовские и скажут, а так народ поговаривает, что очень много, считай, подсумок «ПКМ» под завязку. Но сам не видел, наврать могли, могли и от широты души преувеличить. Говорливый же – смотреть страшно. Евгения – она-то всего, считай, навидалась, сколько лет в морге работает. Но проболталась, сказала: «Вы не представляете, что с ним сделали!»
– Раз жемчуг взяли, почему не свалили? Не успели?
– Да кто его знает. Полы повскрывали, со стен штукатурку посбивали. Опять же разговор был, что искали они белый жемчуг. Недели три назад завалил Говорливый вместе с бандой Синицы скреббера…
– Слышь, Каспер, ты не мальчик вроде?! Да?! Так какого хрена ты тут вслух поминаешь то, что поминать нельзя?! – неожиданно чуть не подпрыгнул на месте уже Третьяк, а глаза бешеные. Смотришь в них и понимаешь: на грани мужик, тронь – взорвется.
– Третьяк, и ты туда же… – теперь криво и с неким сожалением усмехнулся Каспер. – Как бабы, суеверные все – то нельзя, это нельзя!
Казалось, ничего не изменилось, однако в воздухе повисло напряжение. Расхожий штамп «атмосфера накалились» здесь подходил более других выражений. Оба рейдера вроде бы не поменяли положений тел, но как-то подобрались, глаза у обоих злые, решительные. Еще чуть-чуть – и пустят в ход оружие. Почему? Зачем? Черт его знает!
И опять девайс Бармалея ощутимо нагрелся, как в момент моего крещения. Я же клял себя на все лады – расслабился, слишком удобно уселся, автомат на десантном кресле рядом, до пистолета тянуться долго, учитывая повальную быстроту матерых рейдеров, к которым относились оба спорщика, так что шансы у меня были неоднозначные.
С «Зарей» финт тоже не прошел бы – гранатный подсумок застегнут. Ресовский боевой нож так сразу и не достанешь. И еще, главный вопрос: на чьей я стороне в этом споре?
Конечно, с точки зрения идеалиста такой вопрос даже стоять не должен – только крестный, только хардкор! И что я получаю? Неизвестно. В случае же гибели этого крайне мутного товарища все узнанное им, по крайней мере детали и нюансы моего появления в Улье, а также обстоятельства смерти Цемента, точнее, кто ее ему подарил, – все канет в Лету. И буду чист со всех сторон. Потеря лояльно настроенного ко мне рейдера, готового делиться знаниями об окружающем новом мире, тогда не так ощутима, тем более что все концы моей неприглядной и вызывающей много вопросов истории уйдут под землю.
Несмотря на показное дружелюбие, а может, именно из-за него Третьяк в моих глазах выглядел крайне темной лошадкой. И не верил я, что он не преследует каких-то своих целей и интересов, которые уже связал со мной. Но это ощущения, их
