– Однажды он продержался несколько месяцев, когда мне было тринадцать. Мы решили, дело сдвинулось с мертвой точки. Но потом он снова повел себя как придурок. Я случайно опрокинул мусорный бак в гараже, рассыпав по полу бутылки и консервные банки. И он ударил меня. Якобы за то, что я намусорил. Но, думаю, на самом деле его разозлило другое: я рассказал маме, что он снова запил.
Обычно Коннор не откровенничает так непринужденно. Он делится какими-то частями истории, а мне остается наугад собирать из этих паззлов его прошлое. Он никогда так не открывался, и я не видела картинку целиком. Коннор держал все в себе, но я рада, что он наконец мне доверился. Мы встречаемся меньше двух месяцев, но кажется, будто всегда были вместе.
Коннор складывает слово «дом» на игровой доске.
Прикусив губу, рассматриваю имеющиеся у меня буквы и выбираю между «сожалением» и «зеленым».
– Ты мило выглядишь, когда так делаешь, – замечает Коннор.
Подняв голову, улыбаюсь ему, и он весь озаряется. Люблю такие моменты: когда он думает только обо мне и совершенно забывает о Джеке.
Наконец я выкладываю слово «зеленый» и записываю свои очки. Прядь волос падает на лицо, но я не успеваю убрать ее, Коннор меня опережает. Заправляет локон за ухо, но руку не отнимает; скользит к подбородку и проводит пальцем по щеке – туда и обратно, не отрывая от меня своих темно-голубых глаз.
Время словно останавливается, мы просто долго-долго смотрим друг на друга.
И в этот момент я осознаю, что люблю его, что принадлежу ему, что не хочу находиться ни в каком другом месте, только в этой комнате, вот так глядя на него.
– Я тебя люблю, – произносит он. Кажется, он говорит это с нашей первой встречи, правда, мы знакомы всего несколько недель. И все же складывается впечатление, словно в тот момент, когда мы пошли на первое свидание, он уже знал, что влюбится в меня, просто ждал, пока я влюблюсь в ответ. Может, это потому, что никто до меня не давал ему и шанса.
Я широко улыбаюсь и обнимаю его, меня изнутри буквально распирает желание признаться в своих чувствах.
– Я тоже тебя люблю.
Его взгляд смягчается, но Коннор продолжает пристально всматриваться в мои глаза, словно хочет найти в них подтверждение, убедиться в правдивости слов.
– Клянешься? – шепотом спрашивает он. Ни один из нас не двигается, мы просто смотрим друг на друга.
– Да. Клянусь. Я тебя люблю.
Коннор переползает через игровую доску, рассыпая буквы повсюду, но нам уже не до них. Он долго и страстно меня целует, и я, закрыв глаза, растворяюсь в ощущении его настойчивых губ.
Мгновение, и я уже лежу на полу, буквы путаются в волосах, а Коннор целует меня, обхватив лицо руками. Нас окутывает доселе невиданное возбуждение. Я ощущаю растущее желание, жар, жажду обладать этим парнем.
Дверь не заперта, но нас никто не потревожит. Родители существуют в мире Коннора, а он в их – нет.
Когда его руки пробираются под мою рубашку, я снимаю с него футболку, и в считанные секунды мы обнажены по пояс. Коннор целует меня везде. Руки, плечи, грудь, живот. Он покрывает каждый сантиметр моего тела быстрыми, невесомыми поцелуями, словно не может насытиться. Его ресницы щекочут меня и возбуждают.
Он снимает с меня джинсы, и я мысленно радуюсь окружающей темноте, потому что никогда раньше не обнажалась перед ним. Никогда не позволяла ему видеть меня в таком виде.
Словно прочитав мои мысли, он накрывает нас одеялом – с головой.
Когда Коннор тянется к прикроватной тумбочке, мое сердце пропускает удар. Я догадываюсь, что он достанет, и неосознанно застываю. Думаю, я к этому готова. Ведь так?
Но, как только он достает ту маленькую упаковку из коробочки, меня парализует. Лишь грудная клетка продолжает вздыматься от тяжелого дыхания.
Он замечает мое состояние и закрывает ящик.
– Я… мы еще можем… – бормочу я.
– Нет, – шепчет Коннор мне на ухо. Он лежит сверху, наши тела полностью соприкасаются: миллиметр к миллиметру, кожа к коже. – Ты не готова. – Сдвигается и опирается на локоть. – Я люблю тебя. Тебе может казаться, что ты готова, но это не так.
– Я готова. Просто боюсь.
– Тогда мы подождем, когда ты перестанешь бояться.
Кивнув, я отгоняю слезы. Мне нравится, что он знает меня так хорошо. Нравится, что понимает меня без слов. Я притягиваю его к себе, прижимаюсь к плечу и закрываю глаза. Все, что я чувствую, – это тепло его тела.
И это приятно. У меня осталось всего сорок две минуты до ухода. До комендантского часа.
Но я буду наслаждаться нашими сорока двумя минутами. А завтра их будет еще больше.
И послезавтра.
И мы проведем каждое мгновение вместе.
Потому что это то, чего я хочу.
30 августа
Один год
– Милая, ты вообще меня слышишь?
Да, его я слышу. И больше ничего, только его голос – хриплый, отчаянный, умоляющий. Хотелось бы мне его заглушить, но, даже будь у меня беруши или наушники, он все равно не потеряет четкость.
– Прости, детка. Мне так жаль.
Мне не нужны его извинения. Меня от них тошнит.
Я хотела стать его спасательным кругом, удержать его на плаву. Но вместо этого он стал моим якорем. А мне надоело тонуть.
Как я не понимала, что ничего не изменится? Что так будет всегда?
– Я ненадолго уйду, хорошо?
Я поднимаю голову и смотрю на дверь, а потом на окно. Буря по-прежнему бушует – как снаружи, так и внутри.
– Я отойду высушить вещи и немного остыть, хорошо?
Коннор повторяет «хорошо» снова и снова, будто верит, что бессчетное количество повторений способно превратить слова в правду.
Но это не поможет. У нас никогда не было нормальных отношений. Стоило быть внимательней еще на первых свиданиях, уже тогда я могла увидеть признаки его одержимости. Будь я внимательней, заметила бы его болезненное отношение, зависимость, стремление превратить меня в центр своего мира.
Может, почувствовала бы тяжесть, которую он постепенно взваливал на мои плечи – по маленькому камешку за раз.
Я слушаю отзвук его отдаляющихся шагов. Слушаю, как он заводит пикап, как стреляет сломанная выхлопная труба и как весь этот грохот медленно удаляется.
Ложусь обратно и пялюсь в потолок. Закрываю глаза в ожидании сна. Сон – единственное, что дарит мне покой.
Во сне я мечтаю.
18 октября
1 месяц, 18 дней
Сегодня состоится выездной забег по пересеченной местности. Я вся на нервах, волнение зашкаливает.
Свой первый забег я выиграла две недели назад. Но он проходил дома, там проще:
