Я видел, что необъяснимое ночное происшествие оказало на священника сильное воздействие, и хотел по возможности усугубить впечатление.
— Я вынужден поневоле признать вашу правоту, — ответил он. — Ввиду того, что я видел, вынужден также заключить, что здесь действуют какие-то нечистые силы. Но как им удается чинить зло на священной церковной земле? Не лучше ли нам будет призвать на помощь небеса?
— Грант, — торжественно проговорил я, — пусть каждый из нас делает то, что должен. Бог помогает тому, кто помогает себе сам; с Его помощью и во всеоружии моих знаний мы сразимся с силами зла во имя Его и несчастной заблудшей души в той гробнице.
Затем мы вернулись домой, и я записал в дневник этот отчет о ночной сцене, пока она еще оставалась свежа в моей памяти.
11 июля. Рабочие вновь дрожат от страха; только и разговоров, что о странной собаке, которую ночью видели и преследовали несколько человек. Фермер Стотман, зорко следивший за своими овцами (именно на его стадо было совершено нападение прошлой ночью) застал зверя над только что зарезанной овцой и попытался его отогнать, но испугался громадных размеров и свирепости животного и поспешно бросился за ружьем. Когда он вернулся, зверя уже не было, однако фермер нашел еще трех мертвых и растерзанных овец.
Сегодня «гробницу Сары» передвинули на новое место; работа выдалась долгая и трудная, и у нас не осталось времени, чтобы накрыть ее плитой. Я рад этому: в прозаическом свете дня священник очень сомневается в ночных событиях и считает, что все происшествие было преувеличено и искажено нашим воображением.
Я не смог бы в одиночку вести войну на уничтожение с этой зловещей тварью, а положиться больше не на кого. Пришлось снова воззвать к нему, молить его уделить мне еще одну ночь и убеждать пастора, что случившееся было не плодом расстроенного воображения, но жуткой, ужасающей правдой и что ради себя самих и всех живущих в округе мы обязаны искоренить зло.
— Доверьтесь мне, пастор, — сказал я, — хотя бы на эту ночь. Примем все предосторожности, которые подсказывает мне изучение предмета. Сегодня мы спрячемся в церкви и будем наблюдать; я уверен, что завтра вы, как и я, будете вполне убеждены в существовании вампира и готовы предпринять страшные, но необходимые шаги. Должен вас предупредить, что при осмотре лежащего в гробнице тела вы обнаружите еще более поразительные изменения, чем вчерашние.
Так и случилось: вновь приподняв деревянную крышку, мы ощутили тошнотворный запах скотобойни, от которого нас едва не вывернуло наизнанку. Вампир лежал в могиле, но как же изменился тот истощенный, иссохший труп, что мы видели двумя днями ранее! Морщины почти исчезли, плоть стала гладкой и упругой, длинные острые зубы под алыми губами были оскалены в отталкивающей ухмылке, в уголке рта отчетливо виднелось пятно крови. Мы взяли себя в руки и, собравшись с силами, благополучно вернули крышку на место. Но даже теперь Грант не верит, что ужасная гробница таит в себе какую-либо реальную или непосредственную опасность и категорически возражает против осквернения тела, требуя решающих доказательств. Ночью он их получит. Да поможет мне Господь; надеюсь, я не слишком рискую. Если в старинных легендах имеется хоть зерно правды, было бы достаточно легко уничтожить вампира сейчас, но Грант ни за что бы не согласился.
Остается надеяться, что ночь принесет свои плоды, однако откладывать дело весьма опасно.
6 часов вечера. Я все подготовил: острые ножи, заточенный кол, свежий чеснок и букет дикого шиповника. Все это я спрятал в ризнице, откуда мы сможем достать необходимое, когда наше мрачное бдение подойдет к концу.
Если один из нас или оба мы погибнем, не выполнив своей страшной задачи, пусть тот, кто прочтет мой дневник, завершит начатое нами. Торжественно возлагаю на него эту обязанность. Следует пронзить сердце вампира колом и затем прочитать заупокойную молитву над бедным прахом, избавленным от проклятия. Тогда вампир перестанет существовать, и его заблудшая душа обретет покой.
12 июля. Все кончено. Ночь была полна ожидания и ужаса, но одним вампиром в мире стало меньше. Мы должны благодарить милосердное Провидение за то, что ужасную могилу не потревожил человек, лишенный познаний, без которых не одолеть ее страшную обитательницу! Я пишу это, не испытывая никакого самодовольства, и только возношу благодарность за годы изысканий, посвященных этому предмету.
А теперь перехожу к рассказу.
Перед самым закатом мы с пастором заперлись в церкви и спрятались за кафедрой. В некоторых церквях встречаются подобные кафедры: в них входят со стороны ризницы, причем священник оказывается на порядочном возвышении перед нишей в стене. Это давало нам ощущение безопасности (что было для нас совсем не лишним), хороший обзор и быстрый доступ к снаряжению, которое я спрятал в ризнице.
Солнце село и сумеречный свет мало-помалу растворился в темноте. Царила тишина: не было ни ставшего привычным тумана, ни собачьего воя. В девять часов взошла луна, и ее бледные лучи постепенно озарили нефы; «гробница Сары» оставалась все такой же молчаливой. Пастор несколько раз спрашивал, что мы можем ожидать, но я не отвечал: убедить его должны были не мои доводы и соображения, а то, что он сам увидит или услышит.
К половине одиннадцатого мы оба начали уставать, и я стал было думать, что в эту ночь мы прождем впустую. Однако, вскоре после одиннадцати мы заметили, что над «гробницей Сары» поднялся легкий туман. Он искрился, мерцал и завивался в форме колонны или спирали.
Я продолжал молчать. Священник сдавленно ахнул и лихорадочно сжал мою руку.
— Святые небеса! — прошептал он. — Туман обретает форму!
И в самом деле, спустя несколько секунд над могилой встало ужасное видение графини Сары!
Она все еще выглядела худой и истощенной и ее лицо было смертельно бледным; ярко-красные губы напоминали жуткую рану меж бледными
