Казалось бы, я должна досадовать, ведь новое платье — это нечто несбыточное. Целой толпе белошвеек пришлось бы трудиться по сорок восемь часов в сутки, совсем как в сказках. Мне бы это понравилось (а кому нет?), но, даже будь на пошив наряда целые недели в запасе, я далеко не уверена, что его получила бы. Мои родители все равно сошлись бы на том, что у меня и так достаточно платьев, даже если бы забавлять меня предстояло самому папе римскому с его кардиналами. Не важно, я почти не расстраиваюсь. Порой я думаю, что мне недостает «должного интереса к нарядам», как это называет Каролинина мама. В любом случае, я не понаслышке знаю, что новые платья зачастую приносят одно сплошное разочарование, и не устаю себе об этом напоминать.
Сегодня произошло еще одно важное событие: я в сопровождении служанки контессы, Эмилии, вышла на прогулку по городу. Я с легкостью отмела папины возражения по этому поводу, как себе это и пообещала. Мама в то время почивала, а контесса просто мило улыбнулась и отправила Эмилию со мной.
Должна признаться, прогулка не совсем удалась. Я прихватила наш экземпляр «Путеводителя по Равенне и ее древностям» мистера Грибба (папа вряд ли мог отказать, не то бы я выкинула что похуже) и начала искать на карте места, куда неплохо бы сходить. Мне казалось, лучше начать с этого, а там уже будет видно. Зачастую, когда обстоятельства требуют проявить силу характера, я веду себя весьма твердо. Первой трудностью оказались сами довольно долгие прогулки по Равенне. Для меня такое пустяк, дождя тоже не было, но Эмилия быстро дала понять, что не привыкла столько ходить пешком. Расцениваю такое только как жеманство или, точнее, притворство, поскольку каждый знает, что девушки вроде нее родом из крестьянских семей, где, вне всякого сомнения, им день напролет приходится ходить пешком и не только. Поэтому я вообще не обращала внимания на нытье Эмилии, благо почти ни слова не понимала, и просто упорно тащила ее за собой. Как и следовало ожидать, та вскоре полностью отбросила притворство и извлекла из обстоятельств всю возможную пользу. По пути нам попалось несколько грубоватых извозчиков и множество гадких детишек, впрочем, по большей части они прекращали нам докучать, как только понимали, кто мы такие, и в любом случае это не шло ни в какое сравнение с дорогами Дербишира, где в последнее время дети взяли моду бросать камнями в проезжающие экипажи.
Следующей трудностью оказалось то, что Эмилия совершенно не знала мест, которые я решила посетить в Равенне. Оно и понятно, никто не ходит раз за разом смотреть на собственные достопримечательности, какими бы древними те ни были, а итальянцы, подозреваю, тем более. Помимо тех случаев, когда сопровождала хозяйку, Эмилия обычно выходила в город только по делу: купить или продать что-нибудь либо доставить письмо. В ее поведении нет-нет да и проскальзывало нечто такое, из-за чего мне вспоминались нахальные девицы из старых комедий, все занятия которых — принести любовную записку и порой заместить свою хозяйку с ведома оной или без. Все-таки мне удалось посетить еще одни здешние бани, на сей раз открытые для публики и называемые Православным баптистерием, потому что они сразу после своих строителей-римлян попали в христианские руки. Эти бани, разумеется, намного превосходили размерами те, что у контессы в саду, но внутри оказались мрачноватыми, с настолько горбатым полом, что сложно не упасть. А еще я нашла там какого-то мерзкого дохлого зверька. Эмилия рассмеялась. Понять, над чем, не требовалось большого ума. Девчонка прохаживалась по баптистерию с таким видом, словно вновь оказалась в своих горах и дает понять, что, предложи я проделать пешком весь путь до самой пятки, а то и носка, итальянского сапога, она пойдет со мной, а то и впереди меня. Как англичанке, мне совсем не понравились ни это, ни разительная перемена в Эмилии, словно призванная заявить, что нахалка намеренно избрала такую линию поведения и собирается дальше мной верховодить. Итак, как я уже говорила, прогулка вышла не совсем удачной. Но не важно, надо же с чего-то начинать. Несомненно, мир способен предложить больше того, что перепадет мне от жизни, если я проведу ее, всюду ползая под присмотром папы и мамы. Теперь, разобравшись в повадках Эмилии, я придумаю, как лучше себя с ней держать. Когда мы с ней пришли обратно на виллу, я ничуть не чувствовала себя усталой. Презираю девчонок, которые устают. И Каролина тоже.
Хотите верьте, хотите нет, но когда мы вернулись, мама еще почивала. Я зашла ее проведать, и она сообщила, что так готовится к балу. Но бал должен был состояться только послезавтра. Бедная маменька! Зря она покинула Англию. Надо принять серьезные меры, а то стану такой же, когда доживу до ее лет и, как заведено, выйду замуж. При взгляде на расслабленное лицо мамы меня внезапно посетила мысль, что она до сих пор довольно хороша собой, просто этого как-то не замечаешь из-за ее вечно усталого и издерганного вида. В свое время она была, конечно, намного привлекательнее меня. Мне ли не знать. Увы, сама я далеко не красавица, поэтому, как выражается мисс Гизборн, приходится взращивать в себе иные добродетели.
Поднимаясь к себе в спальню, я увидела кое-что неожиданное. Малышка контессина, не дожидаясь, пока все остальные начнут расходиться, без единого слова покинула гостиную. Вероятно, то, как она выскользнула за дверь, заметила только я. Контессина не вернулась, и, помня о ее возрасте, я решила, что она просто устала. Моя мама, несомненно, решила бы так же. Но тут, со свечой поднимаясь по лестнице, я собственными глазами увидела, что происходит на самом деле. На лестничной площадке, как мы это называем у себя в Англии, в одном из углов приткнулся то ли шкафчик, то ли заброшенный чуланчик с двумя дверями. Обе были закрыты. Я это знала, так как еще раньше осторожно подергала ручки. И в этом углу я при свете свечи увидела контессину, и она обнималась с мужчиной. Наверное, каким-нибудь слугой, но полной уверенности у меня нет. Тут я могу заблуждаться, но в том, что это была контессина, нет никаких
