– А ночевать где? Сюда, к заставе, тащиться?
– Ночуйте там, в приютах, где будете. Паспорта у кого есть?
– Ни у кого почти. Только у троих-четверых, и то чужие.
– Тогда лучше собирайтесь сюда. Завтра спать можно до вечера, успеете выспаться. В приютах плохо то, что в семь часов утра вставать заставляют, а тут можно спать до восьми вечера.
– Да и обходов днем не бывает. Спокойно спи.
– Так трогаемся, братцы?
– Митрич, разгонную порцию давай.
Стол компании, составленный из нескольких столов, сдвинутых рядом, весь был уставлен бутылками.
«Разгонной порцией» называется выпить по большому стакану каждый. Митрич сам принес поднос со стаканами и тарелкой клюквы, посыпанной мелким сахаром. Это угощение только для хороших гостей.
– За успех, братцы, мир, согласие и дружбу!..
– Ура! – проревели все.
– Сколько с нас, Митрич? – спросил Тумба. – Сегодня я всех угощаю.
– Восемь с полтиной-с!..
– Получай!
Тумба вынул из кармана красненькую депозитку и небрежно бросил ее на стол.
Компания встала. Все поблагодарили Тумбу, разделились на группы и вышли.
7
Иван Степанович Куликов
Иван Степанович сидел запершись совершенно один в своей небольшой, но уютной квартирке в том же доме, где помещался «Красный кабачок». Его квартирка имела отдельный подъезд с противоположной стороны и в то же время внутри сообщалась с трактиром, что имело для него большое удобство. Дом был устроен так, что под полом находилось несколько погребов и подвалов для хранения провизии, причем погреба соединялись подземным коридором, выходившим к надворным ледникам и упиравшимся в отдаленную часть двора.
В подвалы и погреба был также вход из кухни квартиры Ивана Степановича. Квартирка состояла из трех комнат: кабинета, залы и столовой. Так как Иван Степанович получал обед из своего трактира, то кухня ему была не нужна и он превратил ее в спальню. Обстановка квартиры была довольно комфортабельна, хотя не отличалась вкусом или изяществом.
Прислуги личной он не держал, а у него поочередно дежурили слуги трактира. Это тоже большое удобство, потому что, имея все готовым и исполненным, он мог в то же время уединиться, когда это требовалось обстоятельствами. Например, теперь он ждал тайного визита Елены Никитишны и присутствие прислуги было бы более чем нежелательно. А он был уверен, что супруга Коркина, под густой вуалью, непременно к нему явится. Она должна прийти. Куликов потирал руки от удовольствия.
Елена Никитишна – бесспорно, красивая женщина и, хотя она старше несколько Гани, но все-таки, пожалуй, интереснее ее. Полная, румяная, высокая, она отлично сложена и в довершение обладает премиленькой физиономией. Она вся в его власти, она теперь раба его, и он может приказывать ей, что ему угодно. Она не посмеет ни в чем ему противоречить.
Куликов был в отличном расположении духа. Его дела идут блестяще. Почти без гроша он арендовал «Красный кабачок», произвел за свой счет ремонт, отделку и торговал теперь на славу. Никто не подозревает, что он вовсе не хозяин «Красного кабачка», а только случайный арендатор и притом человек никому неведомый, с прошлым, покрытым мраком неизвестности. Его приняли в этом краю очень радушно, совсем не справляясь о его происхождении, прожитой жизни и т. д. Кожевенный фабрикант даже навязывает ему свою хорошенькую дочку, а более чем интересная жена другого соседа должна прийти к нему на тайное свидание… Худо ли ему?
«Другой на моем месте мог бы успокоиться, счастливо прожить век, но я, – мечтал Куликов, – не привык к такой жизни и не создан для тихой пристани у семейного очага. Мне не то нужно».
Он посмотрел в окно, не видно ли закутанной дамы. Нет, идут только два пьяных мужика и, видимо, держат путь к дверям его кабачка. А там вдали едет кто-то на извозчике. Кто это?
Куликов всматривался пристально, и лоб его покрылся морщинами. Да, это он. Наверно, ко мне… Сказать – дома нет! Нельзя… Будет ждать… Ну, все равно… А как же Коркина? Где я приму ее?.. Вот не во время гость хуже татарина!
Он подавил пуговку электрического звонка. Извозчик между тем подъехал к трактиру, и господин скрылся в двери.
– Сейчас подъехал господин, проведите его ко мне, – приказал он вошедшему слуге.
– Слушаю-с…
Через минуту в гостиную входил молодой еще человек, почти лысый, блондин, с длинным выдающимся носом и большими, круглыми совиными глазами.
– Здравствуйте, – приветствовал его хозяин, – прошу садиться, что нового?
– Нового, Иван Степанович, ничего. Граф вернется из-за границы не ранее будущего месяца. Дома, кроме камердинера и кухарки, никого… Семья его находится в имении.
– Что ж! Чудесно! Вы подружились с камердинером?
– Распрекрасно… Почти приятели…
Куликов наклонился почти к уху гостя и стал ему тихо что-то говорить. Он боялся, чтобы стены его не услышали.
– Поняли? – спросил он наконец громко.
– Понял, только…
– Что только?
– Я не знаю, удастся ли мне все приготовить и устроить так скоро.
– Рассчитывайте на мою помощь.
– Буду стараться!
– Деньги есть у вас?
– Очень немного.
– Вот вам сто рублей, я жду вас на днях с новостями. Сообщайте мне обо всем, что произойдет нового.
– Ах, я забыл вам сообщить. Сейчас, когда я к вам ехал, мне попались навстречу супруги Коркины. Он такой взволнованный, размахивает руками. Разве что-нибудь случилось?
Куликов закусил губу и, стараясь сохранить хладнокровие, отвечал:
– Не знаю, право, я их не видал.
Гость удалился, и Куликов остался один.
– Что же это значит? Неужели она предпочла рассказать все мужу? Нет этого быть не может! Здесь или случайность какая-нибудь, или…
Куликов начал шагать по комнате. Мысли роем носились в его голове. Он начал большую и рискованную игру. Удастся ему выйти победителем – он пан, провалится – пропал.
– Что ж! Не первый раз я завожу такую игру, и не привыкать мне к риску! Бывали риски и почище, да ничего, живу ведь, да еще как! Не хуже многих других.
В дверь кто-то тихо постучался. Куликов вздрогнул от неожиданности и крикнул:
– Войдите!
Появился буфетчик.
– Иван Степанович, я к вашей милости. У нас в погребе что-то не ладно.
– Что такое?
– Шум какой-то, возня и слышатся какие-то крики, стоны.
– Глупости! Что у нас домовые, что ли? Ерунда. С пустяками ко мне лезешь!
– Никак нет-с, Иван Степанович, вчера вечером сам околоточный надзиратель слышал и пришел теперь с понятыми осмотр сделать.
– Околоточный?! Что ж ты, болван, мне раньше не сказал ничего?!
– Я утром хотел доложить вам, но вы изволили с утра не принимать никого.
– Позови их сюда!
Куликов еще больше взволновался.
– Полиция! Осмотр! Коркина не пришла! Ну, и денек сегодня выдался! На редкость! Что-то дальше будет?
В прихожей раздались шаги нескольких человек. Куликов пошел навстречу. Впереди
