– Наливай, выпьем, надо спрыснуть наследника.
– Тю-тю, – протянул Игнатий, – было да сплыло, вчера проиграл последнюю пятишку.
– Что ты? Плохо, брат, опять, значит, в камердинеры?
– Зачем баловать! Погуляем еще!
– Какое гулянье без денег?
– Будут и деньги, постой, дай срок!
– Опять наследство?
– А хоть и наследство?! У тебя не попрошу.
– У меня и просить нечего, сам всегда без денег! Знаешь ведь – карман с дырой!
– А у кого из нас без дыры?
– У Мартына Андреевича, видишь, дом скоро покупает!
– Врите, – промычал старший дворник, злобно покосившись на «шестерку». Он не любил, когда шутили на его счет, и сам не умел шутить.
Компания выпивала и делалась разговорчивее. Настюша ухарски опрокинула рюмку и чмокнула:
– Эх, кабы не Андрюшка, жила бы я теперь большой барыней! Помнишь дядю Васю, старичка?
– Помнишь, помнишь, – передразнил Андрей, – нечего вспоминать, коли дура! Потому и не живем, что дура!
– Удивительные люди, – заметил Игнатий, – как сойдутся, так ругаться! И что это у вас за привычка? Посмотри, как мы с Катей дружно живем! И не горюем.
Настюша презрительно поглядела на бледную, похудевшую горничную и сказала:
– О чем вашей Кате горевать? Что она видела? Плиту да половую щетку?! А я проживала по две тысячи в месяц, каталась на рысаках…
– Все мы катались, – перебил Игнатий, – а теперь на Горячем поле сидим! Нечего и скулить понапрасну! Пей, когда домовладелец угощает!
– Ну, ты, наследник из лавры Малкина переулка, – огрызнулся дворник.
Ночь была тихая, теплая. Вдали заливалась малиновка. Со стороны города доносились какие-то крики.
– Не обход ли? – произнес, прислушиваясь, Андрей.
– А хоть бы и обход? Нам-то какое дело! Мы с паспортами, хоть и не прописаны.
– Нет, слышишь, пьяные орут, обход кричать не будет! – пробасил Мартын и налил рюмки.
– Сыграть бы, братцы?
– Денег нет, – отвернулся Андрей.
– Ты отдашь, тебе кредит есть.
– И у него нет, – показал Андрей на Игнатия.
– Ты обо мне не печалься! – отозвался Игнатий. – Я захочу, у меня сейчас будут! Хоть тыща!
– Ой! Какой хват выискался, и впрямь наследник!
– Наследник или нет, а кредит имеем неограниченный! Напишу записку, пошлю Катю, и сейчас деньги будут!
– Что ты? К банкиру, поди, пошлешь! Положено на текущем.
– Наше дело! Даром никто не даст, стало быть заслужено!
– К кому же это вы пошлете? Не секрет?
– Какие у нас секреты! К заводчику Куликову, Ивану Степановичу, зятю Петухова. Слышали такого?
– Как не слышать! Бывали у него в «Красном кабачке». Он не с родни ли тебе придется?
– Наше дело! А напишу тыщу – и пришлет! Беспременно пришлет, потому ему нельзя не прислать! Такое дело, что должен обязательно прислать!
– Ну, ну, потише! Ты не очень заливай, недалеко ушел от нашего чина: камердинер тоже шестерка, что и официант.
– То, да не то! Мы только у графов да князей, а к вам какой лапотник ни придет с деньгами, обязаны служить.
– Видали и мы графов, почище ваших! А все-таки Куликову ты не родня!
– Хочешь, сейчас напишу, да еще «ты» напишу. Пришли, мол, Ваня, тыщу. И пришлет. Поздно только теперь, тревожить неловко, а утром беспременно пошлю!
– Да ты скажи уж начистоту, что за дело у тебя с Куликовым?
– Много будете знать – скоро состаритесь! Сказано – дело, и довольно!
– Вот видишь и врешь! Если б взаправду дело было, сказал бы, не утерпел бы, не такой ты человек: ты – хвастунишка.
– Не могу сказать, потому чужой секрет.
– Не таковский ты, чтобы чужие секреты беречь! Видно, у самого рыло в пуху. Откупается от тебя Куликов? Так?
– Да что вы привязались? Я не спрашиваю, за что вас выгнали?
– Мы, брат, ушли без убивства, а у тебя человека зарезали. Бог знает еще, кто зарезал!
– Извини, и суд был, убийца Антон в каторгу пошел.
– Один пошел, а другие, статься может, и не пошли. Дело темное.
– Бросьте, – промычал Мартын, – не наше дело. Сыграем? Все одно в кредит сыграем, свои люди. Игнатий завтра тыщу получит, отдаст, а ты…
– Не попросить ли мне у Игнатия оказать протекцию к Куликову: пусть писульку даст к ресторатору, он знакомство ведь имеет.
– Не могим, чего не могим, того не могим! Тыщу могу, а писульки не могу.
Андрей усмехнулся и достал из кармана колоду карт.
– Кто банк закладывает?
– Вот вам по красненькой для банка, – произнес Мартын, протягивая две десятирублевки.
– А мы спать ляжем, – зевнула Настюша.
– Марш по кустам! – скомандовал Игнатий. «Дамы» разбрелись по соседним кустам, подложив под головы подушки и покрывшись своими платками. Игнатий заложил банк, но Мартын сейчас же сорвал его. То же повторилось и с Андреем. Они выпили, и тогда Мартын сам заложил, но вместо денег вынул лист бумаги и карандаш.
– На запись будем играть. Я тоже платить не стану. Отвечаю триста.
Игра пошла азартная. Партнеры меньше 25 не писали. Игнатию не везло окончательно. Андрей играл вничью. Мартын утроил банк и передал следующему. Взошло солнышко, совсем стало светло, а товарищи все «резонились». Дамы мирно спали. Раздался протяжный рожок пастуха. Оживилось Горячее поле. Потащились в город за добычей безместные.
– Пора, братцы, кончать, надо соснуть, – объявил Мартын.
– Подводи записи.
– Игнатий проиграл 922 рубля, Андрей выиграл 46 рублей.
– Ай да Игнатий, молодчина, вот без малого тыщу и продул! Теперь хочешь не хочешь – посылай.
– Сам пойду! Во как! Не токмо пошлю!
Он встал, потянулся, зевнул.
– А который теперь час может быть?
– Солнце высоко, часов семь-восемь есть.
– Пора идти, а то уедет… Я мигом… Вы меня здесь ждите…
Приятели не дождались Игнатия, как осенью в «Красном кабачке» громилы не дождались Гуся. Куда делся Игнатий? Бедная Катя все глаза выплакала, ходила узнавать и получила тот же ответ, как когда-то громилы:
– Вошел, но не выходил из дому.
– Где же он? Куда делся? Никто не мог на это ответить.
Жена Куликова говорила Степанову о каких-то стонах, мольбах, которые она слышала под землею, в подвалах, но…
Есть ли какая-нибудь связь между этими стонами и участью Игнатия?
Катя умерла в преждевременных родах.
15
Заговор
С опухшей от нескольких ночей пьянства и оргий физиономией Иван Степанович вошел утром в кабинет тестя, где застал и жену. Петухов сидел, наклонившись над столом, а Ганя стояла возле, обвив его шею рукой. При появлении Ивана Степановича они оба вздрогнули. Старик теперь так же быстро разочаровался в зяте, как прежде быстро увлекался. Поводы и причины разочарования встречались на каждом шагу. У него точно открылись глаза. Прошлое увлечение казалось ему каким-то бесовским наваждением.
– Сатана попутал: туман на рассудок навлек, – вздыхал часто Тимофей Тимофеевич, припоминая и
