— Ты это, Гарри, возьми деньжат у Мэри, скажи Джону, чтобы отвёз тебя в город и купи у аптекаря несколько бутыльков попрозрачней. Твой опыт нужно повторить. Как раз сейчас ребята бензик гонят из новой нефти, да и серы у нас нынче полные мешки. Ты там по-разному попробуй. Одну ложку на бутылёк, или две. День продержи серу в бензине, или два. А каучука добавляй обычную меру. Раствор наполовину прогони через нагревание в вулканизаторе, а вторую половину оставь в бутыльке под пробкой, чтобы бензин не испарялся. А там поглядим. И вообще, выбери себе в помощь кого-то, с кем ладно работается, и берись за изготовление прокладок. Бензин и керосин пусть гонят другие, так чтобы всяк своим делом занимался.
На самом деле душа моя стонала от того, что нужно было срочно переделывать наш одноразовый деревянный прокатный стан в постоянный и металлический. Его требовалось снабдить роликами для обжима полосы с обеих сторон с целью обеспечения заданной ширины. Требовалось приготовить серьёзную оснастку для чётко позиционированного пробивания пазов в отрезках полосы, а в кузнице всего полдюжины учеников-мальчишек. Да тут ещё и сестрица Консуэллка хочет вместе со всеми играть и возмущается, что её не берут, хотя она теперь уже выросла и стала совсем большой. Кстати, буквы она знает, уверенно читает и коряво пишет. Только в счёте отстала от основной группы, остановившись в пределах дюжины — с ней мама занималась. С Софи маменька тоже занималась по вечерам, когда школяры расходились. Музыкой и рисованием. То есть девочковыми дисциплинами и понемногу.
Так вот. В связи с созданием корабельно-унитазной якорной цепи самые возрастные и сильные мальчики мобилизованы в кузницу, где пятилетней крохе не будут рады. Тут искры, тут разлетается горячая окалина — кожаные фартуки и пиратские повязки на головах. Отверстия нынче проделываются пробойным способом при помощи специальной формы пробойника и кувалды, которой способен орудовать один только взрослый человек — мистер Смит. А остальные, повинуясь ему, греют в горне, подают, держат, перекладывают на малую наковальню, где уже мальчишеские руки просовывают конец пробитой полосы сквозь пробитые и раздвинутые этим пробойником проёмы предыдущего звена, сложенные парой. То есть в предыдущее звено вставляется конец будущего следующего звена. Которое пока пластина. Уже слишком остывшая, чтобы её можно было согнуть руками пацанов.
Поэтому мастер откладывает бородок и берётся за "вилочки", которые подмастерья поспешно надели на концы сгибаемой детали. Одно складывающее движение, и концы снова возвращаются в горн на догревание. Их нужно размягчить, чтобы прижать друг к другу ударами молотков, при этом совместив проёмы шкворнем.
В этом огненно-ударном камлании даже мне — хозяйке и учительнице — ничего, кроме качания мехов не доверяют, будь я одета хоть бы и трижды юнгой со спрятанной в тюрбане косой. Э! Кажется, Софочка ожила, не желая пропустить веселье.
* * *Цепь мы сделали длиной триста футов или девяносто метров, если выражаться по-человечески. Хотели обеспечить отца двумя равными кусками — по числу становых якорей на папочкином флейте. Но подумалось, что лучше пусть будет хотя бы одна нормальная привязь для одного якоря. Который лично я полагаю нормальным.
Поначалу дело продвигалось неважно, но постепенно наладилось. Собственно, на это всё лето и ушло, не считая мелочей вроде доработки банок на наждаке и заполнения их тушёнкой. Сделать цепь длиннее мы просто не успели.
С доводкой банок на наждаке играючи справился всё тот же Гарри, а вот тушёнкой занимались взрослые тёти. Не могу точно сказать, сколько бычков было подвергнуто закланию на алтаре доброкачественного прокормления экипажа "Агаты", но печень в меню нашего лагеря присутствовала регулярно. А её в эти поры готовят не затягивая, не дожидаясь, пока начнёт портиться в тёплые летние деньки.
Мама наняла в помощь Бетти женщин из селения.
* * *Конец августа. Посетители лагеря получили по булочке и по стакану молока сразу в момент прибытия. А потом всей гурьбой загрузились в карету и покатили в сторону городка. Там нынче у причала стоит папин флейт, на котором намечено проведение испытаний нашего изделия. Точно! Хорошо видно цепь, натянутую от носа куда-то на берег, который здесь выдаётся мысом. И ещё канаты с кормы уходят в воду, тоже выбранные до заметного натяжения.
Софочка внутри нас не торопится распоряжаться, а я командую выгружаться и близко не подходить. Отец с полуюта приветливо машет нам треуголкой, из которой и перья повыдерганы, и галун спорот. Звучат отдаленные команды, скрипит вертикальный ворот, просвещёнными моряками именуемый шпилем. Корпус судна подаётся вперёд, натягивая кормовые канаты, и замирает. Машинально проверяю взглядом, убраны ли сходни на пирс. Убраны. И швартовы отдаты… поддаты… отданы. Вечно я путаюсь в морских терминах.
— Хрясь! — доносится с носа.
— Вымбовка сломалась, — в наступившей тишине слышен чей-то голос.
— Держи гандшпуг, — отвечает второй.
Скрипы, натянувшаяся цепь, кажется, звенит, но раздаётся отчётливый всплеск, свист и новый всплеск. Корпус судна подаётся вперёд и замирает, мотнув носом. Немного ослабевшая цепь снова натягивается.
— Анкер сорвало, — слышен голос с кормы. И опять скрипит шпиль, который ещё и кабестан. — Навались! Вместе на счёт три! Ну-ка! Дружно! Ну-ка, разом! Ну-ка… стой! Сдай обратно. А то вырвем всё!
Цепь, идущая от носа заметно провисает. Группа матросов снова укладывает сходень на пирс и отправляется к месту, где цепь сходится с землёй. Оказывается, здесь наш литой якорь упёрся своими рогами в грунт и вырвать его можно, только подняв кверху шток. Совместными усилиями парни с этим справляются, грузят добычу в подоспевшую шлюпку, которую с носа судна подтягивают к борту.
— И всё? — разочарованно вопрошает Том.
— Если бы порвалось, то было бы "Всё" — отвечает мистер Смит. — А так у меня сегодня праздник.
Мы же с Софочкой тихонько ликуем. Она потому, что у папы на корабле имеется хотя бы один неплохой якорь с крепкой цепью, а я в силу понимания — в этом году детям нужно преподать меры длины, объёма и веса. Познакомить с треугольниками и измерением углов. Это младшим нынче по семь, а старшие почти взрослые — двоим уже одиннадцать.
А вот и отец приблизился к нашей нешумной толпе. Все как бы
