Несмотря на то, что снаружи строение казалось насквозь дырявым, внутри было сухо и даже тепло.
— Мы давно тут живем, — сказала девочка. — Есть неудобства, конечно. Запах. Холод. Но это только сперва. Потом привыкаешь.
— А… школа? Ты ходишь в школу?
Она покачала головой.
— Я хотела, но… у нас нет документов и… нам тут хорошо. Тут наш дом. Я учу таблицу умножения. Мама мне помогает. До семи уже знаю. — Она засмеялась невинным смехом, — такой бывает у детей, еще не осознавших, куда их занесло.
Гена, присевший на старую табуретку, покачал головой. За все время работы в городском портале подобного видеть не приходилось. И… девочка не производила впечатление глупышки. Она совершенно не боялась двух взрослых мужчин, что выглядело совсем уж странно в век насильников и убийц.
На противоположной от шкафа стене висело треснутое зеркало. Андрей увидел в нем свое отражение, лицо разрезал острый кривой скол — одна часть лица улыбалась, другая же, искаженная трещиной, скривилась словно от страшной боли. Он почувствовал, как по спине побежали мурашки — весь день с раннего утра он не находил себе места и теперь, глядя в зеркало, ему и вовсе стало казаться, что он находится в каком-то дурном кошмаре.
Он подошел к зеркалу и провел рукой по кривой трещине.
— Э! — резко отдернул палец. Темная капля крови выступила на коже. — Черт. Что за фигня? — он резко повернулся.
Гена вскинул голову.
В комнату вошла девушка.
— Наверное снова что-то жгут на полигоне. Если вам плохо, наденьте ту штуковину, — она показала на стену, где с гвоздика свисал зеленый армейский респиратор с бахромой пыли.
Последний раз он надевал такую штуковину на сборах, лет десять назад. Покосившись на фотографа, Андрей мотнул головой.
— Спасибо, мне уже лучше.
Она пожала плечами.
— Как хотите. Здесь столько разного летает, что обычный человек легко может подхватить какую-нибудь болезнь. Запросто. Даже просто поцарапавшись о зеркало… — она неестественно выгнула шею, боком-вверх, Андрей поспешил отвести от нее взгляд, будто увидел нечто противное, мерзкое, не предназначенное для чужих глаз. — Мама уже здесь.
Маленькая кибитка колыхнулась — волна морозного воздуха влетела внутрь, крутанулась вокруг ног и устремилась в приоткрытую кухоньку, где потрескивала буржуйка.
— Кора? — услышал он голос, необычно женственный и мягкий. — Кора, кто эти люди?
Андрей повернулся.
Перед ним стояла невысокая женщина с копной каштановых волос, стянутых пучком. Большие глаза смотрели прямо и открыто — в них не чувствовалось ни агрессии, ни злобы, и это шокировало больше всего. Пока они лазали по свалке, самое мягкое, что им пришлось услышать — была отборная трехэтажная брань и пожелания сгореть в аду.
— Я вас где-то видела, — сказала женщина, обращаясь к Андрею.
— Мама, это журналист из городского портала, помнишь, он в прошлом месяце писал, как лучше подготовиться к зиме, а мы читали и смеялись до упаду. «Обязательно увлажнитель воздуха, потому что, когда в квартире жарко, воздух становится сухим, что плохо влияет на ваше здоровье. Особенно это относится к детям».
Андрей улыбнулся.
— Ваша дочь права, меня зовут Андрей Лосев. Когда я писал ту статью, то не совсем представлял, в каких условиях ее будут читать… простите… — он обвел комнатку взглядом. — С увлажнением тут явно все в порядке…
В ее глазах отразилась грустная усмешка.
— Меня зовут Мелена, — сказала она. — Не представляю, как вы сюда дошли. Это… — она быстро взглянула на дочь, — почти невозможно.
— Невозможно?
— Наши собаки… они…
— Да… — Андрей сглотнул, вспомнив жуткую сцену у домика. — Не знаю, где вы их нашли и как обучили, — он с сомнением покачал головой, показывая, что такой хрупкой женщине вряд ли под силу натаскать собаку-убийцу, — но свое дело они знают.
— Это не я, — она покачала головой, — это Кора их обучила.
— Странное имя для девочки, — пробормотал Андрей, но очередной порыв ветра через открытую дверь унес его слова со свистящим шипением.
— Наверное, вы замерзли, — сказала Мелена. — Может быть, чаю?
— Я бы не отказался, — Андрей посмотрел на Гену. Тот кивнул.
Мелена указала на просевший диванчик, стоявший у стены.
— Присаживайтесь, он крепкий. Много на своем веку повидал.
— Не сомневаюсь, — ответил Андрей, заставив себя опуститься на вытертую ткань мрачного бурого оттенка.
— Кора, — позвала мать. — Сделай, пожалуйста гостям чай, пока они расскажут, что же их привело в наши… не самые приятные места.
Андрей заметил, что руки у женщины очень… аристократичные, с длинными тонкими пальцами, белой кожей — никак не похоже на то, что она проводит день и ночь, разгребая мусорные завалы.
— Я работаю на ферме, оплодотворяю коров, — сказала она, поймав его взгляд. Это важная работа. Но платят все равно мало. Впрочем, нам хватает.
— Оплодотворяете коров? — Андрей никогда не слышал, что существует такая профессия. Он всегда думал, что этим обычно, как заведено в природе, занят бык.
— Быков на всех не хватает. Бык может быть не в настроении. Он может заболеть. А иногда ему просто не нравится корова. — Понимаете? — она словно прочитала его мысли.
Андрей хотел сказать, что ферма могла бы выделить жилье, хоть какое-нибудь, но осекся. Сейчас никому нет дела до твоих проблем. Где ты живешь, чем питаешься, куда ходят твои дети — это твои проблемы, решай их как хочешь. А если не нравится, всегда найдутся желающие на твое место.
Он кивнул. Хотя не представлял — каково это, каждый день
