В какой-то момент горилла все же забралась в сено и все крики происходили уже оттуда, а она больше не выходила. Судя по крикам у нее начался процесс родов.
В какой момент можно решиться стать? Не буду же я здесь ждать своей смерти, но когда можно встать? Когда начать бегство. Попытка то всего одна. Чем дольше буду ждать, тем больше у меня здоровья, а значит и шансов добраться до границы октагона. Но если промедлю, то неизвестно какой жор нападет на эту тварь и будет ли тогда у меня хотя бы один шанс. А что если она даже рожающая сможет меня схватить? Эта уродина способна мне кажется и на такое.
В итоге решил выбираться в начале рассвета, по темноте убегать страшновато, когда каждый сук дерева выглядит монстром, не буду знать от чего прятаться.
Стоило забрезжить первым лучам солнца, я начал тихонько выбираться. Горилла давно уже успокоилась и видимо спала, но насколько чутко я не знаю и выяснять не хочется. За все время удалось поднять здоровье до шести с половиной сотен, меня сильно шатает, в голове то и дело все плывет, но при этом я отчетливо понимаю что где и что пора уносить ноги как можно скорее.
Но как только я выпрямился в полный рост передо мной предстала интересная картина. Мамаша-горилла лежит в полном отрубе, то что я принимал за шум на самом деле ее храп, а вокруг нее копошатся три мартышки, обезьянки, никогда не разбирал чем они отличаются, но в общем три детеныша, смело скачут по ней, но той хоть бы хны, спит как убитая. Если бы не мой запас здоровья, то и я бы был мертв, и тогда бы ее схема была бы рабочей, а так будь я посильнее мог бы ее убить. Но сейчас для меня это невыполнимая задача, поэтому надо столь сладостные мечты отбросить и уносить ноги. Но взгляд предатель никак не желает отлипать от ее детенышей, гуманизмом я не страдаю, убить их у меня вполне поднимется рука, но дело в другом, они могут вырасти в достаточно грозную силу, но главное, что они сейчас нулевого уровня, а у Оксаны как раз есть навык на приручение таких тварей, грех уходить с пустыми руками. Неудачник это не тот кто попал в плохую или безвыходную ситуацию, а тот неудачник, что не попытался извлечь из нее какую-нибудь выгоду.
Плюнул на осторожность, в этом идиотском мире теперь без риска никуда, если всего бояться и ничего не делать, то в итоге все равно погибнешь от тех, кто не боялся и чего-то достиг. Подошел шатающейся походкой до одной из мартышек и ухватил ее. Та вскрикнула, но быстро успокоилась и начала изучать своими цепкими ручонками мое лицо. Что ж, я свой выбор сделал, а теперь пришла пора проверить удачу, я ее или она меня окончательно трахнет.
На всех порах на которые способен в таком состоянии поспешил от сарая. Стоило отойти сотню метров от него как свежий воздух шибанул, не думал, что там так сильно воняло, вроде бы привык, но сейчас ни за что не вернусь, лучше сдохнуть. Потащился прочь. На ходу стал наклоняться к траве и загребать росу, а после влажными руками протирать лицо, часть выпивать, удерживая на себе обезьянку, та и не собиралась сопротивляться, восприняла мое тело как нечто интересное, то на голову, на на плечи, а после на спине или на животе как ленивец повесит и все заново.
Когда ступил на асфальтированную дорогу ноги уже стали более менее слушаться, перед глазами все плывет, но походка стала чуть увереннее, но это не от прибавления здоровья, а просто опыт, да и сноровка, все же и больным приходилось выходить на работу, да и опыт путешествия в пьяном состоянии имеется, так что не привыкать.
Обезьянке надоело на мне сидеть, решила изучить мир вокруг, но я стал ее удерживать, правда это чуть снизило мою скорость. Она же начала противно пищать, верещать, пытаясь выбраться. Откуда-то издали раздался похожий звук, но только в разы сильнее. Надо же, кто-то также орет, подумал и я продолжил путь. Лишь спустя десяток шагов дошло, кто может понимать и орать также как эта обезьянка. Отец. Говорят можно протрезветь за секунду, никогда в такое не верил, но сейчас практически в этом убедился. Я будто оказался трезвым и здоровым душой, но в изломанном человеческом теле, что еле двигается, с одной стороны я все отчетливо понимаю и пытаюсь как могу, но тело не слушается и постоянно то вильнет, то колено дрогнет.
Мелькнула мысль бросить обезьянку, но после всего пережитого, хрен им. Если уж испытывать удачу, то до конца.
Впереди увидел границу октагона. Пленница запищала, а рев не так далеко ей ответил. По спине пробежали мурашки, но возможности ускорится нет, я и так двигаюсь на пределе своего состояния. До границы метров двести, обезьянка слыша рев предка начала еще больше дергаться, чем мне стало сильнее мешать.
Дальше все как в тумане, я иду, гадина пытается вырваться, я ее тащу, удерживаю, откуда-то поблизости раздается разгневанный рев, но я не обращаю внимание, продолжаю переставлять ноги. Удача, мать твою, если ты есть, то сейчас я готов бросить кости, пусть мне повезет, дальше уже как-нибудь сам, но сейчас давай работай, ты мне задолжала.
Сзади послышался рев, затем шлепающие шаги, меня явно кто-то нагоняет, при том очень большой. Оборачиваться и смотреть не было никакого желания, меня как наркомана, как страждущего в пустыне манит граница октагона, до него всего ничего. Шаги все ближе, как и граница.
То ли мне показалось, но вроде бы услышал надсадное дыхание за спиной, а
