— Преимущество Кемаль-реиса значительно лишь в малых кораблях, синьоры, — мягко напомнил де Лима собравшимся. — Они постараются использовать это своё преимущество, связав наши каракки и большие галеры переходом на малое расстояние, чтобы перейти к абордажу. Мы же, имея преимущество в артиллерии, как численное, так и качественное, должны сохранять дистанцию, расстреливая их корабли, лишая их хода. Цепные ядра по оснастке, каленые по гребной палубе, вызывающие пожары, а также прицельный огонь аркебузиров из мачтовых гнёзд успели показать свою действенность. И лишь после того, как их кадырги будут повреждены, те наши корабли, которые не являются артиллерийскими, покажут себя, беря османов на абордаж. Думаю, сеньор Альварес де Толедо-и-Энрикес де Киньонес поддержит меня в этом.
— И дополню, магистр, — говоря это, герцог Альба вертел на пальце перстень с гербом своего рода. Ему нравилось видеть зримое подтверждение своего положения. — Если к каждой вашей каракке добавить пару кораблей без такого количества пушек, наших или венецианских, то этим мы защитим их от попыток взять на абордаж. Галеры же смогут парировать выпады противника, если случится безветрие. Малые гребные суда и вовсе смогут верповать пушечные корабли, чтобы они даже при штиле могли стрелять с обоих бортов.
Пьер д’Обюссон ограничился лёгким кивком, не считая нужным утруждать себя словами. Зато венецианец… О, Антонио Гримани показал себя с очень яркой стороны! Вот только была бы она ещё и достойной. К сожалению, об этом оставалось только мечтать.
— Флот республики Венеция является союзным, а не подчинённым итальянскому и испанскому, — принял капитал республиканского флота предельно напыщенный вид. — Поэтому я мои капитаны-советники не считаем необходимым следовать странным предложениям синьора де Лима.
— И как же вы собираетесь действовать, «капитан», — герцог Альба ухитрился так выделить последнее слово, что оно прозвучало очень нелестно для Гримани. — Мы уступаем численностью и должны использовать другие преимущества. Артиллерию особенно! А её достаточно только на итальянской части флота. Ваши суда и вовсе почти не несут орудий.
Венецианец переглянулся со своим капитаном-советником, Андреа Лореданом, после чего последний, явно понимающий в морском деле куда больше Гримани, но подчиняющийся последнему, начал говорить, излагая республиканское виденье предстоящей битвы.
— Нужно атаковать флагманские корабли османов. Они всегда начинают паниковать, утратив командующих. Таранный удар, отгоняющий от флагманов их свиту. После чего двумя каракками на каждый. Это поможет выполнить задачу и внесёт хаос и панику в ряды османов.
Расчёт на страх противника… Собравшиеся флотоводцы понимали такое, но далеко не все соглашались рассчитывать исключительно на это. А что если не удастся, если флагманы отступят или всё же успеют прикрыться кораблями «свиты»? Отобьют абордаж? В конце концов предпочтут поджечь как свой корабль, так и сцепившиеся с ним. Последнее, конечно, было маловероятным, но исключать нельзя было никакое развитие событий. Вот примерно такими вопросами и забросали что Гримани, что его советника. Причём герцог Альба даже не старался, в отличие от де Лима и д’Обюссона, скрывать свои эмоции. Всё же родовитость и близость к Трастамара этого испанского гранда наградила того не только умом, но и нетерпимостью к чужой глупости. Нет, не так… Нежеланием скрывать своё отношение к тем, кто не стоял выше него. Это и сыграло свою не самую лучшую роль.
Ещё как сыграло! Антонио Гримани, чувствуя, что испанец просто издевается над тем, что считает ошибками, да к тому же приводит доказательства с таким выражением лица, будто объясняет маленькому ребёнку… Вспыхнувшие эмоции заставили венецианца пойти у них на поводу и заявить:
— Вот и пусть тогда эти ваши корабли со множеством орудий станут тем тараном, который сокрушит османский флот. А мы уж добьём то немногое, что останется.
— Вот она, храбрость назначенного капитана республики Венеция…
Фадрике Альварес де Толедо-и-Энрикес де Киньонес, герцог Альба начал было привычное для себя уничтожение репутации собеседника, осмелившегося проявить свою глупость, к тому же мешающую лично его целям, но тут де Лима понял, что необходимо вмешаться. Хоть какие-то союзные отношения лучше, чем их полное отсутствие на пороге важнейшей битвы. К тому же полученные ещё в Неаполе советы хоть и не предусматривали такое, но достаточно было кое-что домыслить и вот уже готов несколько изменённый план сражения. Такой, в котором венецианцы сами себе создают проблемы, но вместе с тем помогают другим.
— Итальянская часть флота может выделить некоторые корабли в авангард. Остальные будут рассредоточены в центре и обоих крыльях. Резерв же должны составить галеры. Не все, только частично, — склонившись над столом. Гарсия де Лима расставлял цветные фигурки разных цветов. Треугольники, квадратики, кружки обозначали тип корабля, ну а цвет символизировал принадлежность. — Где-то так, синьоры. Посмотрите, устраивает ли всех такое построение нашего флота.
Венецианский капитан чуть ли не прыгал от радости! Ещё бы, ведь две каракки и полтора десятка каравелл, выделенные де Лима как авангард, одновременно и представляли собой некоторую силу, и подвергались немалому риску. А пушки… Венецианцы хоть и понимали их значимость на суше, особенно при взятии крепостей, но значимость оных в морских сражениях ещё не до конца проникла в их разумы. Особенно в такие, как у Антонио Гримани, не отличавшегося особенными талантами и получившим должность капитана венецианского флота исключительно из политических соображений.
Зато и д’Обюссон и особенно герцог Альба сразу смекнули — Гарсия де Лима, магистр Ордена Храма, вовсе не намеревается ставить собственные силы в уязвимое положение. Да и кое-что в расстановке сил недвусмысленно намекало, что проблемы если у кого и возникнут, так у венецианской части объединённого флота. Пусть авангард и был целиком из итальянских кораблей, но про быстроходность и маневренность каравелл все знали, а выделенные две каракки были из числа тех, у которых с этими качествами тоже было неплохо. Что до центра, то большую его часть составляли венецианские корабли, все каракки и больше половины галер, не говоря уж о галиотах и малых судах.
Госпитальеры и испанцы? О, для них были уготованы крылья, правое и левое, кои усиливались частью оставшихся итальянских кораблей. Резерв же, состоящий ровно из трёх десятков галер, был поровну разделен
