Эксцессов практически не было. Немногочисленные же случаи разных непотребств карались, в зависимости от ситуации, либо штрафом в пользу пострадавших, либо, в паре серьёзных случаев, спущенной со спин засранцев ударами плетей шкурой. Хорошо хоть вешать никого не пришлось! Но за мной бы не заржавело, это уже давненько успели понять.
Вот потому жители княжества и не воспринимали нас как нежелательных гостей и тем паче как очередное подобие османов. Большая часть… Жаль, что была и меньшая. Та самая, которая слишком многое поставила именно на переход княжества под полную власть турок. Предатели, они, увы, вечны и неистребимы. Их и требовалось если не искоренить — на невыполнимые задачи замахиваться не стоило, ведь полное очищение Зеты от османских прихвостней обещало быть очень долгим — то хотя бы как следует проредить. Потому многие тамплиеры были брошены именно на этот фронт работ, вооружившись на сей раз не столько клинками, сколько разумом. И советами, конечно. Теми, родом из далёкого будущего… одного из возможных, которого в этой линии вряд ли стоит ожидать.
Какими они были, эти самые советы? Не долбиться напролом, а использовать обходные пути и тайные лазейки в души человеческие. К примеру, торговцев часто не любят те, кто имел с ними денежные дела. На духовенство — не в целом, а на отдельных представителей — брызжут ядом те, кому тот или иной святоша сильно наступил на хвост, запретив, к примеру, брак по тем или иным причинам или сделав нечто схожее по уровню вмешательства. Священники всех рангов оч-чень любят лезть грязными лапами в частную жизнь, находя в этом особое, дюже извращенное удовольствие. Знать… Тут и того проще. Достаточно в общих чертах знать о союзных и враждующих семьях, чтобы узнать у противоположных сторон всё и даже больше. Главное уметь слушать и при этом не давать конкретных обещаний, ограничиваясь лишь общими благожелательными словами. Остальное многие и сами додумают!
Произошло именно так. Задавались вопросы, получались ответы. Некоторых приходилось подталкивать неопределёнными обещаниями, других помогал разговорить звон монет. Время, его экономия была куда выгоднее, нежели сбережённая горстка-другая серебра. Именно серебра, поскольку покупалась разговорчивость в основном тех кто был из числа простых людей.
Информация стекалась со всех сторон. Тонкие струйки сливались в звенящие ручейки, а те, в свою очередь, в ревущие потоки. Неудивительно, что Мигель. Бьянка и ещё кое-кто, к кому поступала выжимка из всего полученного, имели бледный и усталый вид. Они не только читали, но и принимали решения с заделом на будущее.
Поскольку мы были тут как бы гостями, то для соблюдения приличий собираемая информация отправлялась прямиком к господарю Зеты. Читал ли это — не весь массив, а экстракты из оного — Георгий IV Черноевич? Сильно в этом сомневаюсь, хотя несомненно был в курсе происходящего. Был, а оттого очень-очень хотел прикинуться шлангом и не отсвечивать. Причина проста как апельсин — не хотел властитель Зеты портить отношений с кем бы то ни было, даже с той партией при своём дворе, которая пусть уже и не столь явно, но ориентировалась на сближение с османами, но никак не на становление Зеты как полноценного государства или же дрейфа в сторону той или иной христианской страны на… различных условиях.
Понимал ли я мотивы Черноевича? Бесспорно. Собирался ли относиться к ним с каким-либо уважением и тем паче принимать их? Ни при каком раскладе! Оттого и произнёс, обращаясь с обессилено растёкшемуся по дивану другу:
— Ты ведь понимаешь, почему привычными, рутинными даже военными делами занимаются Раталли и де Кордова?
— Гранду ты тайные дела наши не доверишь, Чезаре. Винченцо наловчился присматривать за союзниками и со здешними успел познакомиться лучше нас всех. Легче взаимодействовать, решать возникающие вопросы. Только…
— Да?
— Видеть эти рожи не могу уже! Думал, что тут их поменьше, чем в итальянских землях. Но нет, такие же, только манеры иные и другие внешние отличия. Внутри же… как родные братья и иногда сёстры. В бархате и рясах… Особенно в рясах!
Поневоле улыбнувшись, я кивнул, показывая, что всецело понимаю Мигеля и разделяю его душевные страдания от чрезмерной концентрации лицемерия и двуличия. Местное духовенство, помимо и так присущих этой прослойке особенностей, отличалось ещё одним интересным, пусть и знакомым по истории нюансом. Патриархия, которой они были подчинены — внимание, особое внимание — была расположена на территории Османской империи. А из этого следовало что? Правильно, полнейшая подконтрольность и подчинённость имперским властям. Отсюда естественным образом следовало, что все реальные противники турецкого владычества если где и суетились, то исключительно на нижних ступенях церковной иерархии. Высшие же не просто подчинялись приказам из патриархии, но ещё и очень активно «подмахивали», изображая неземное удовольствие.
— Пока только убедительные доказательства их связи с османами, Мигель! — напомнил я об очевидном, но не мог этого не сделать. Эмоции, они ж такие, их далеко не всегда получается контролировать. Естественные душевные порывы пришибить какого-нибудь урода… сам не раз замечен. — Они своё получат. Пока только тех, кто прямо пытается отправить письма покровителям. Конкретные, перехваченные, чтоб уж никакой возможности оправдаться. Шаг за шагом, только так придётся действовать. Мы и так… нашумели.
— Дубровник?
— И не только он. Но в том числе и это особенное местечко.
Местечко и впрямь было особенным. Дубровницкая республика — уникальное в своём роде образование, окружённое землями Османской империи, ничтожное по занимаемой территории, но вместе с тем играющее немаловажную роль в торговле всего средиземноморского региона. Богатое население, торговцы с налаженными связями, флот из около полутора сотен кораблей опять же. Правда, далеко не все их судов можно было считать в полной мере пригодными к делам военным, но в нынешние времена разница между мирными и боевыми кораблями была довольно размытой. В любом случае, флот у Дубровника был, и это однозначно стоило учитывать.
Население… по плотности на квадратный километр — реально немалое, хотя по абсолютной численности ничего особенного. Всего несколько десятков тысяч человек, разделённых на две основные группы. Республиканская верхушка более чем наполовину состояла из итальянцев и их потомков.
