И всё же было приятно, хоть и немного неловко развалиться в кресле у камина, окружённым заботами Вивьен и Астрид, его хмурой крохи, которая с появлением в замке учительницы прекращала дичиться и с каждым днём напоминала себя прежнюю...
Выслушав новости ярла (хвала Кирке-Цирцее, отловленных двормов удалось освободить! почти всех…), Вивьен, чтобы немного снять неловкость, буквально повисшую в воздухе между ними, пробормотала, что сегодня они пропустили занятие гаэльского.
Говорила и чувствовала себя глупой…
Но у дракона, должно быть, была какая-то странная магия.
В его присутствии пальцы начинали дрожать, голос становился слабым, а ещё откуда-то бралось косноязычие, прямо как чёрт из коробочки. И это при том, что ни в чём подобном Вивьен с детства замечена не была.
- Да, сегодня не до уроков, - пробормотал ярл, тоже явно смущаясь.
Впрочем, Вивьен показалось, что дракон чего-то не договаривает. Или не хочет договаривать?
Он тем временем свёл брови у переносицы и рассматривал дворму, которую Астрид выудила из лохани и, не удосужившись вытереть, плюхнула к нему на колени.
- Её зовут Ловиса, - робко улыбнувшись, пояснила Вивьен.
Протянула руку, словно хотела погладить змеёныша, но потом резко передумала и отдёрнула пальцы, словно обожглась.
- Вот как, Ловиса, - задумчиво проговорил ярл и посмотрел на дочь.
Астрид, как всегда, потупилась под взглядом отца, но устояла на месте.
У Вивьен сердце сдавило от нежности, когда ярл протянул руку и погладил дочь по щеке.
- Мне жаль, что нужно сказать тебе это, принцесса, - выдавил он, поднимая личико дочери за подбородок. - Правда, очень жаль. Но, кажется, маму твоей Ловисы не вернуть…
Вопреки ожиданиям ярла и Вивьен Астрид никак не отреагировала на эти слова. Только плечи поникли ещё больше. Отойдя на шаг, девочка кивнула.
Вивьен подумалось, что если бы Астрид могла говорить, рассказала бы что-то грустное, а ещё то, что заставило бы её, Вивьен поёжиться от осознания опасности, которой, должно быть, подверглась Астрид, прежде, чем принести ей утром в кровать змеёныша.
Должно быть, те же мысли посетили и ярла, потому что тот сразу потемнел лицом, во взгляде, устремлённом на дочь, мелькнул страх.
- Придётся тебе самой ухаживать за ней, ладно?
Астрид ответила отцу долгим взглядом и кивнула.
- А теперь нам всем не помешает отдохнуть, - сказал ярл, поднимаясь. - Не стоило, конечно, дожидаться меня, фрекен. Но спасибо… за заботу.
Вивьен зарделась и забормотала что-то маловразумительное, что завтра непременно расскажет о новых деталях, которые обнаружила днём в документах ярла...
Глава 10
Дорогой Дневник!
Ну вот и пролетел ещё один месяц.
Быстро, правда?
Мне и самой не верится.
Но в воздухе пахнет весной, к морской свежести добавился едва уловимый аромат гари, который отчего-то всегда бывает по весне. Драконье Логово утопает в нежно-розовых кустах жимолости и сирени. Сколько же здесь её! Розовая, голубая, сиреневая, фиолетовая, бордовая… с цветами различной формы, с умопомрачительным ароматом, накрывающим остров, словно покрывалом фей.
По-весеннему кричат чайки, в небе носятся стрижи и ласточки, грозы по ночам расцвечивают остров во все оттенки белого…
Однажды Астрид навестила меня ночью.
Я-то, глупая, решила, что ребёнок боится грозы… Какая наивность!
Довольно бесцеремонно растолкав меня, Астрид потянула меня за собой, прочь из замка.
Вид у неё был при этом восторженный и возбуждённый одновременно.
Словом, не то, что может проигнорировать учительница… Я уже было перепугалась, что что-то случилось с Ловисой, или с теми двормами, что плавают в море, и, как верят местные жители, охраняют остров, и робко предложила разбудить ярла.
Но Астрид только помотала головой и решительно дёрнула подбородком. Пришлось подчиниться. Закутавшись в подаренный Гретой плащ, мы спустились к самой пристани, под проливным дождём пробежали по пирсу к маяку, и, как я ни надеялась, что на этом наша прогулка закончится, взобрались на самый верх.
Кирка-Цирцея! Стоять на смотровой площадке под этим чернильно-белым грохочущим куполом, смотреть, как молнии пронзают бушующие чёрные воды!
Дышать, восторженно дышать полной грудью, вдыхать ароматы соли и свежести и понимать, что вот для этого, для э т о г о ты всю жизнь и жила!
Разве может что-то быть прекраснее этого первозданного буйства стихии, на этой крохотной жемчужине на взморье, что боги решили забросить на самый край света?
В Астрид словно бес вселился! Она бегала, размахивала руками, в своём белом платье похожая на диковинную птицу! Удивительная игра света заострила её детские черты и она стала похожа на гибкую юркую гарпию, и, пожалуй, сама на себя. То есть, я имею ввиду, на истинную дочь своего отца. Дочь дракона.
Её настроение передалось и мне… и как это здорово было бежать по кругу смотровой площадки, за спиной у меня развевался плащ, и было так легко представлять, что это крылья…
А потом, прямо на диске луны показалась чёрная крылатая тень.
Дракон летел высоко и очень далеко, и, конечно, не видел нас.
Сильный, свободный, великолепный в своей истинной ипостаси он, казалось, вступил в схватку с самой стихией. Дерзкую, яростную, будоражащую кровь!
Он ввинчивался в грохочущий чернильный купол. Сложив крылья, камнем падал вниз. Скользил с гигантских воздушных горок. Пугал пламенем молнии, летая по спирали, отчего казалось, что из тёмных разверзшихся вод стремятся ввысь живые потоки драконьего пламени.
Астрид тоже увидела отца.
С восхищением и плохо скрываемой завистью она следила за его полётом.
Затем резко сорвалась с места и бросилась на самый край площадки, раскинув руки в стороны.
Я чуть не поседела в тот же миг: показалось, что девочка собирается броситься с маяка, а ведь, как известно, драконья ипостась достаётся счастливым обладателям лишь в пубертатный период, а бывает, и не раньше совершеннолетия… К тому же, драконом становится не каждый, и, если мать Астрид не была драконицей, не факт, что драконья кровь
