Тут я остановил это поток вопросов, так полковнику и поплохеть может.
Артамонов был очень бледен, даже густой африканский загар не скрыл это, руками он вцепился в край стола, в глазах одновременно был страх и восхищение.
«Кто вы? — тихо, с опаской спросил он, в упор смотря на меня. — Кто вы?!» — уже громче повторил свой вопрос.
«Я, Абдаллах ибн аль-Саид Мухаммед, ещё меня зовут Халифа, я ученик и духовный наследник великого Махди! Я знаю и могу узнать, больше чем другие! Верьте мне, Леонид Яковлевич, и мы сможем помочь России! И, я не воплощение ЕГО. Сатана здесь не причём, скорее наоборот. А сейчас выпейте!» И я достал бутылку, и налил ему самогона, но трижды очищенного, настоянного на каких то местных травах, и не меньше 40 градусов, грамм так сто пятьдесят сразу, подвинул ему поднос, где были закуски. Он выпил. Мы молчали. Было видно, что его немного отпустило. Я налил ему ещё, но уже меньше.
И повторил, — «Верьте, мне. А мосинки и берданы с патронами я у вас заберу полковник. Они мне для снайперов нужны». «Снайперов?» — спросил оживший Артамонов. «Да, снайперов, — ответил я. Самых метких стрелков, которые с первого выстрела и издалека попадают в цель. — На сегодня всё. Это был трудный для вас день. Главное вы, верьте мне, Леонид Яковлевич, и этот день станет самым главным для вас, и может для России». На этом мы расстались.
На несколько дней я вновь погрузился в текучку, время шло, а очень многое было ещё в начальной стадии, да и Артамонову нужно было отойти о нашей беседы. Я немного побаивался, что у него может крышу сорвать, от того, что он услышал от меня. Но, я наделся на его аналитический ум, крепкие нервы, моральную стойкость и желание служить России. Как минимум вариант, когда бриты будут вынуждены вести две войны, в Судане и с бурами, ему был ясно виден. И французы на Белом Ниле, выгодней России, чем британцы. Поражение Лондона от меня, позволит, заиграть новыми красками русско-британским отношениям по всем направлениям, — Персия, Тибет, Дальний Восток, проливы, при чём в пользу России, а если ещё и война с бурами начнётся, так вообще, такие перспективы открываются.
Через несколько дней после первой беседы один на один, я полковника Артамонова вновь пригласил к себе. Выглядел он хорошо, был спокоен, собран. Я ему сказал, что в открытую привлекать его и его людей я не могу, если бриты узнают, то будет официальный повод, для предъявления претензий России, лучше я французов засвечу. Пусть Париж и Лондон собачатся. Поэтому быть им у меня пленниками, которых суданский тиран принудил, служить себе, такая будет легенда прикрытия. Их переведут в тюрьму, но условия будут максимально комфортные. Полковник с таким вариантом согласился.
Далее я назвал ему, где он и казаки могли бы помочь, — фортификация, артиллерия, медицина, технические вопросы, разведка, контрразведка. Щедров оказался артиллеристом, его забрал к себе мой главарт Якуб. Сам Артамонов был, конечно, спецом широкого профиля. Правда, когда увидел, укрепления Шевардино (названию он удивился уже спокойно), услышал мои объяснения и увидел сам, признался, что здесь он может мало чем помочь, наоборот ему надо учиться. Это было понятно, я то старался воплощать в жизнь как минимум вариант укреплений, времён Великой Отечественной. А его в училище учили редутам, люнетам, реданам, флешам, открытым позициям артиллерии, залповой стрельбе, прямым траншеям, хотя одно улучшение он подсказал. Полковник предложил делать щиты для орудий, как в Севастополе, из канатов, осколки, камни вполне могут держать. Удивили его маскнакидки и халаты, маскировочные сети, оценил он броники и каски, растяжки воспринял ровно. Молча аплодировал ДЗОТам, особенно, когда я его попросил представить, что в них стоит пара пулемётов. Я показывал ему все новшества, что здесь воплощал в жизнь. Ему и его единомышленникам, которые у него в России обязательно появятся, пробивать это через драгомировщину для русской армии. Пусть смотрит, мотает на ус, обдумывает, переваривает, впитывает. Подсказал Артамонов, где ещё можно на Шевардино, поставить заграждения и добавить позиций для стрелков, предложил в нескольких местах сравнять холмики, кучи, то есть, то зачем можно было бы укрыться. К этому уже я предложил на расстоянии от 500 метров и до позиций убрать все большие кусты, а большие ямы, углубления, промоины, опять же, где можно залечь и укрыться от огня, засеять колючкам, острыми камнями, поставить растяжки. Вызвала у него интерес задумка с ложными батареями и позициями. Со временем показал ему и ДРГ (диверсионно-разведывательные группы), это конечно для него было не открытие, охотничьи команды, пластуны в русской армии были, партизаны 1812 года, но его неприятно удивила, системность и беспощадность, с которой должны были они действовать против противника. В это время ещё на войне баловались благородством, а потом всё-таки пришли к газовым атакам и огнемётам. Хотя на НЕ белых, это не распространялась. В сражении при Атбаре многих моих раненых воинов бриты просто добили, при Омдурмане тоже добивали. Вот! Сейчас запишу в блокнот на будущее — противогаз, огнемёт, напалм, вакуумная бомба. Полковник вновь хотел удивится нашему примитивному гелиографу и голубиной почте, но, я заметил, как он махнул рукой, наверно вспомнил наш разговор.
Армейская дальняя разведка с голубями, его заинтересовала, ещё бы. Противник ещё за десятки верст, а ты о нём уже получаешь сведения. Отметил он топорную эффективность Смерша, хотя сама служба вызвала у него неподдельный интерес. Я его и попросил, добавить моим людям оперативных приёмов и гибкости действий, методов в играх разведок. Не напрямую конечно, через меня, а я старался минимизировать вариант испорченного телефона.
В ходе разговоров выяснилось, что в Абиссинии они активно оказывали местным медицинскую помощь, сам Артамонов, Архипов и Щедров, ьыли сведущи в медицине и имеют опыт врачевания. Ура! Теперь у меня есть помощники! К опиуму как обезболивающее и анестезию, теперь можно эфир добавить, главное его получить. Улемы и муллы было начали говорить, что запрет на использование опиума не надо снимать, но я включил свой властный ресурс, ещё и на цифрах показал, сколько можно сберечь жизней воинов, используя маковое молоко, а
