– Вставай, соня, – насмешливо произнесла она.
Подруга Мэдлин в отличии от нее самой не обладала особо яркой внешностью. Скорее наоборот. Худенькая, маленькая, с тусклыми русыми волосами и большими глазами за стеклами огромных очков. Она казалась какой-то незаметной, робкой и беспомощной. Но на деле была очень хорошим и сильным магом, а еще человеком, не боявшимся принимать сложные решения даже в самой непростой ситуации.
Мэдлин недовольно поморщилась и села на кровати, натянув одеяло до самого подбородка. Ее раздражало такое пристальное внимание к собственной персоне.
– Я и сама могу проснуться, совсем необязательно ко мне врываться, – пробурчала она.
– Что-то долго ты просыпаешься! – парировала Зоя. – Проспала завтрак. Я конечно понимаю, что сегодня выходной, но мы с Юнием все равно беспокоились, вдруг тебе стало плохо.
Мэдлин тяжело вздохнула. После того, как она вернулась из Междумирья и обрела несвойственные другим магам способности, коллеги в ее родном институте принялись активно интересоваться ее состоянием и самочувствием. И девушке упорно казалось, что они считают ее немного не в себе и стараются общаться с ней мягко и аккуратно, как с больным человеком. Хотя она и так тщательно скрывала от всех, что слышит голоса в собственной голове, подсказывавшие ей, как правильно использовать магию Междумирья. Если бы Мэдлин в открытую рассказала о таком, то уже, наверняка, давно бы попала в психушку, несмотря на все свои заслуги. Девушке и так казалось, что с ней до сих пор не произошло ничего подобного только потому, что было бы как-то некрасиво одеть в смирительную рубашку человека, предотвратившего тяжелую войну и собственноручно уничтожившего сильного мага с нездоровыми замашками диктатора.
– Я всего лишь решила поспать подольше! А вы уже начинаете беспокоиться! Как будто бы я ребенок, которого ни на секунду нельзя оставить одного! – раздраженно ответила она Зое.
– А чем ты ночью то занималась? – хитро прищурившись, спросила та, благополучно пропуская мимо ушей раздраженный тон подруги.
– Тоже спала, – машинально отозвалась Мэдлин.
– Да ну? А кто же тогда устроил этот потоп? Из-за которого я даже не решаюсь подойти к твоей кровати, чтобы не промочить ноги. Не говоря уже о судьбе бедного ковра на твоем полу! А ведь его между прочим подарил твой бывший выпускник!
Мэдлин уже и позабыла о том, что сегодня ночью переборщила с водным заклятием, и теперь с легким недоумением уставилась на залитый водой пол. Она щелкнула пальцами, и вода тут же исчезла, а от ковра начал подниматься небольшой пар. Зоя восхищенно взглянула на свою подругу, которая проделала весь этот фокус без магического амулета.
– Никак не могу привыкнуть к тому, что ты теперь можешь колдовать без заклятий! Признаться, я и сама пару раз пробовала, но все безрезультатно! Сколько я ни концентрировалась, сколько ни пыталась! – с легкой завистью заметила она.
До того, как попасть в Мэждумирье, Мэдлин, как и все маги в ее родном мире, тоже могла колдовать лишь с помощью произносимого вслух заклятия и магического амулета с камнем – проводником. Им мог быть любой драгоценный минерал, подвергшийся специальной огранке, и пропускавший сквозь себя энергию волшебника, чтобы преобразовать ее в магию. Произносимое же вслух заклинание предавало этой магии конкретную направленность. Без амулета и заклятия могли колдовать лишь единицы избранных, к числу которых теперь присоединилась Мэдлин. Правда девушка была не слишком рада приобретенным способностям, так, как ради них ей пришлось помимо собственной воли пройти серьезные испытания в Междумирье, едва не стоившие ей жизни. А может быть даже и стоившие…
– Скажи честно, тебя опять преследовал магический огонь, и ты разнервничалась? – совсем другим тоном поинтересовалась Зоя, аккуратно присаживаясь на краешек кровати рядом с подругой.
Мэдлин решила, что отпираться будет бессмысленно, и молча кивнула, глядя не на собеседницу, а на свое отражение в висевшем напротив кровати зеркале. Девушка упорно не верила во всевозможные приметы и поверья, несмотря на то, что те порой не были лишены здравого смысла и придумывались самими магами. Вместо этого она наоборот старалась сделать все наперекор традициям. И в данном случае специально повесила зеркало напротив кровати, несмотря на то, что абсолютное большинство ее знакомых убеждало девушку в том, что спать, отражаясь в зеркале – очень плохая примета.
Сейчас же Мэдлин придирчиво оценивала себя в отражении. С зеркала на нее смотрела девушка с бледной кожей и большими каре-черными глазами. Ее образ мог бы показаться несколько мрачноватым и усталым, если бы не ярко-рыжие кудрявые волосы, достигавшие плеч.
С волосами у Мэдлин была связана отдельная история. Они имели свою особую магию и когда девушка испытывала какие-то сильные эмоции их пряди начинали превращаться в самые настоящие языки пламени, способные обжечь окружающих, но не причинявшие вреда своей владелице.
Кроме того, их нельзя было стричь. Точнее можно было, но это причиняло девушке сильные страдания, словно ей пытались отрезать палец или какую-то иную часть тела. Поэтому до того, как она больше года назад попала в рабство к Литургу, и колдун, имевший склонность к садизму, подстриг ее, волосы девушки были неимоверно длинными.
После этого события они стали расти вообще непонятно как. В Междумирье отрастали сумасшедшими темпами, а когда Мэдлин вернулась обратно в свой мир, резко остановились и за весь последний год едва ли удлинились на несколько сантиметров.
Девушка поняла, что чересчур погрузилась в свои мысли, потому что сидевшая рядом Зоя принялась настойчиво тормошить ее за плечо.
– Эй, для кого я тут распинаюсь? Если тебе не интересно – так и скажи! – возмущенно заявила она.
Мэдлин лишь краем уха слышала то, что ее подруга предлагала поискать в книгах какой-нибудь способ блокировки магического огня. Но девушка не слишком верила в успех подобных начинаний. Она считала появление алого пламени особым знаком. Таким образом что-то, возможно даже ее собственная защитная магия, предупреждало Мэдлин о некой опасности. И, вполне возможно, что если девушка избавится от огня, то вокруг нее появятся другие знаки.
– Кстати, – неожиданно переменила тему Зоя. – Ты ведь
