— Хорошо, как тебе будет угодно. — Согласился пустынник, возвращаясь к камину с прозрачной бутылкой, внутри которой в свете пламени красивыми янтарными бликами блестел мёд. — Вернёмся к нашим шайтанам. Как ты верно подметил, на моей родине их считают источником любого зла и вредных искушений. Также считается, что когда человек пьян, шайтанам легче на него воздействовать, либо даже вселиться в него, если его состояние близко к потере сознания. Однако, в свете некоторых обстоятельств, мне и так пришлось заключить сделку с одной из этих древних сущностей. А лишившись головы, как говорится, по волосам не плачут. — Расул широко улыбнулся, обнажая свои жемчужно белые зубы. — Так что пообщавшись с шайтаном по-ближе и поняв, что он не так страшен, как его малюют, я решил, что и от выпивки воздерживаться смысла больше нет. — Пригубил он мёд из своего бокала. — И как я раньше отказывал себе в этом удовольствии?
— Да, мёд просто восхитителен. — Сделал комплимент хозяину, одновременно соглашаясь с его репликой северянин. — Однако, не просветишь меня, почему ты так ждал встречи со мной? Демон, конечно, сказал, что у нас с тобой больше общего, чем я думаю, но я до сих пор гадаю, что бы это могло значить? — Сразу же продолжил он вытягивать информацию, раз рыбка сама идёт в руки.
— О, сия история весьма интересна и связана с тем, зачем я обрёл знание, позволяющее общаться с мёртвыми. Ты, ведь, этому пришёл у меня учиться? — Увидев утвердительный кивок, житель песков продолжил: — Ты носишь чёрный топор, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что ты родня тому, кого Имир Дрэйхэма держит у себя во дворце рабом. С тем, говорят, когда его пленили, такое же оружие было. Да и похожи вы внешне, братья, я не ошибаюсь?
— Да, всё верно, именно моего брата держит в рабстве ваш правитель. — Хротгар весь напрягся. А Расул скривился.
— Что же ты, гость дорогой, меня так обижаешь? Не правитель Имир мне больше, да и из родной страны меня изгнали. Впрочем, я прощаю. Если до сей поры я сомневался, ты ли тот, про кого мне шайтан нашептал или нет, ведь в твоём отряде ещё один есть с чёрным топором, то теперь я понимаю, что именно твой это брат. — Сначала взъярился пустынник, видимо, вспомнив что-то неприятное, но практически мгновенно остыл. — Послушай сначала, что я расскажу, потом уж выводы делай.
— Справедливо. — Коротко ответил северянин.
— Тогда слушай. — Расул ещё раз приложился к мёду, а затем начал рассказ: — Всё началось около года назад, когда моя сестра не вернулась домой после званного ужина в честь дня рождения сына Имира, Аббаса. Да, забыл сказать, мой отец являлся до моего изгнания Вазиром Имира. А может и сейчас является, давненько я не получал вестей с родины. Меня тогда не было в столице, я был сильно занят учёбой в аль-Аз-гаре. Но всё равно примчался, как только узнал. Ещё тогда меня мучило чувство, что с пропажей сестры, случившейся сразу после злополучного дня рождения Абасса, что-то нечисто. Через неделю случилась песчаная буря, а на следующий день купеческий караван обнаружил её тело возле дороги в дневном переходе от столицы. Видимо, ветром размело бархан, в котором спрятали тело её. Она была изнасилована, а горло ей перерезали. Искать её убийцу перестали уже через неделю, а я утвердился во мнении, что к её смерти причастна семья Имира. Тогда же я решил заняться некромантией, чтобы связаться с её душой и узнать имя того выродка, что всё это сотворил. — Расул сделал паузу предаваясь тяжким воспоминаниям, затем одним глотком допил оставшийся в кубке напиток и налил ещё. — Как ты, должно быть, знаешь, в Дрэйхэме свято чтут предков, так что любые попытки как-либо заигрывать с мёртвыми караются смертью. А посему, даже проникнув в закрытый раздел библиотеки аль-Аз-гара, мне не удалось там найти каких-либо трудов по некромантии. Зато я нашёл там талмуд, в котором описывался ритуал призыва шайтана. Я долго колебался, но в конце концов решил, что покарать насильника и убийцу своей сестры важнее, чем сохранить чистоту души. — Пустынник опять прервался и углубился в воспоминания.
— И что, ты решил обменять душу на знания? — Удивился Андрей. — Не слишком ли дорогой обмен? Мог, ведь, попросить демона сразу покарать преступника — так хоть какие-то гарантии.
— А ты что, в сделке душу потерял? — Изумился уже Расул. — Я думал, ты умнее. Нет, я шайтану кое-что другое предложил взамен, хотя и душу был готов.
— Нет, душу я только заложил, а учиться у тебя собираюсь именно затем, чтобы было чем должок вернуть. — Не говорить же ему, что Хротгар и в самом деле оказался достаточно наивен, чтобы просрать на этой сделке душу, а сейчас перед пустынником сидит переселенец из другого мира.
— Хммм. У меня, мой друг, похожая сложилась ситуация. Я обещал за знания душу убийцы сестры моей к нему отправить. А если до конца жизни своей отомстить я не успею, то тогда мою собственную душу шайтан в оплату заберёт. — Словно пробуя свои слова на вкус, медленно произнёс житель песков и запил их мёдом. — Однако, вернусь к рассказу. Для прохода в серые пределы некроманты специальный порошок вдыхают. Мне нужен был напарник, чтобы противоядие по сигналу ввести. Моим напарником стал, как я тогда думал, друг и сосед по общежитию в аль-Аз-гаре. Душу сестры моей отыскать мне удалось уже в первый поход. Оказалось, что всему виной был тот, в чью честь был праздник. Тот самый Абасс, шайтаново отродье Имира! Вот только рассказать об этом я уже не успел. Друг меня предал, и, когда я вернулся в тело, вокруг было не продохнуть от стражи. Меня никто не стал слушать — сразу заперли под замок. А на следующий день состоялся быстрый суд. Мои доводы опять никто не стал слушать, для всех я был мерзким некромантом, который решил осквернить память предков, потревожив их души и останки. Естественно, меня при обилии доказательств посчитали виновным. Только отец сумел смягчить приговор, заменив смерть изгнанием. Правда, для этого им с матерью пришлось публично от меня отречься. До сих пор помню, как они рыдали, провожая меня. Так что теперь я просто Расул. Без родового имени, без родословной, без права наследовать от своих родителей. Скажи, тебе надо объяснять, насколько
