Проглядев список потерь, я резко оборачиваюсь к генералу Скалону.
— Я требую объяснений. Как и кому удалось заложить столь мощную бомбу прямо под трибуну?!
Генерал был бледен, как сама смерть.
— Государь! Предварительный осмотр места взрыва показал, что заряд был заложен в неизвестном нам подземном туннеле, ведущем вдоль стены Кремля. Очень мощный заряд…
— Каким образом туннель остался вам неизвестным? Ведь именно в вашем ведении находятся все подземелья вокруг Кремля?!
— Виноват!
— Где Стеллецкий?! Где Стеллецкий, я вас спрашиваю?!!
Скалон умудрился побледнеть еще больше.
— Государь! Дело в том, что… Стеллецкий пропал три дня назад…
— Почему я об этом не знаю?
— Я… Я не счел возможным беспокоить Ваше Величество на отдыхе по такому незначительному поводу…
…
— Встать!
Я с ненавистью смотрел на валяющегося на мостовой шефа Имперской СБ. Разбитые в кровь костяшки правой руки саднили, а мне больше всего на свете хотелось сейчас бить ногами упавшего генерала, бить, бить до тех пор, пока он не превратится в… пока не выбью душу из…
— Остановитесь, Государь.
Я резко обернулся, готовый въехать со всего маха, и лишь в последний момент остановил движение.
— Государь, не теряйте лицо.
Сказано было очень тихо, но я услышал. Ярость и ненависть клокотали во мне, но рука Лейб-доктора, лежащая на моем локте, сдерживала мою стихию. И, чувствуя, как дергается мускул на лице, я все же не дал внутреннему урагану смести все вокруг.
Лишь гневно бросил уже успевшему подняться генералу:
— На вашей совести жизни десятков и сотен моих подданных. Вы, зная о пропаже Стеллецкого, допустили сюда людей. Вы… Я отстраняю вас от должности. Я вас… Вашим делом займется трибунал. Трибунал. Да.
И обернувшись к Батюшину:
— Он ваш.
Заметив на площади группу репортеров, направляюсь к ним. Мой голос звенит от гнева.
— Господа! Только что на ваших глазах враги России нанесли страшный удар по нашей Империи. Погибло множество прекрасных людей. Погибло множество невинных детей. Нет и не будет прощения тем, кто это сделал. Тем, кто это организовал. Тем, кто подстрекал. Кара постигнет всех. Сколько бы времени на это не понадобилось. Где бы кто ни прятался. В какой державе кто бы ни находился. Возмездие будет. Даю в этом свое слово.
Перевожу дыхание и добавляю.
— Новомученники, погибшие в день Святой Пасхи Господней, займут свое место подле Него. Мы их не забудем. Их смерти мы никому не простим. Передайте вашим читателям — Император жив, Империя не дрогнет, будущее в наших руках. Призываю всех патриотов России, всех верных моих подданных сплотиться вокруг Государя Императора и дать отпор врагам нашего Отечества. Выполняйте распоряжения законной власти, сохраняйте спокойствие, помогайте выявлять врагов нашего народа, предателей и бомбистов. Будьте бдительны — враги среди нас. Враги, убившие детей на Пасху, не остановятся ни перед чем. Но мы раздавим эту гадину!
* * *МОСКВА. КРЕМЛЬ. ДОМ ИМПЕРИИ. 2 (15) апреля 1917 года.
"Аквариум" вновь был полон, а кипучая деятельность вокруг него не оставляла сомнений — кризис взят под контроль. Да, мы потеряли множество людей. Да, Империя была почти обезглавлена. Но государственная машина оказалась куда устойчивее по сравнению с временами так и не случившейся здесь Февральской революции. Даже гибель главы правительства, многих членов Императорской Фамилии, многих министров, главнокомандующих московским и петроградским военных округов, многих членов Государственной Думы и Государственного Совета, включая руководство российского парламента — все это не обрушило имперскую власть и государственное управление. Державная воля вновь царствовала на одной шестой части земной суши.
Погибших было много. По предварительным подсчетам, погибло триста шестьдесят восемь человек. Еще тысяча восемнадцать с ранениями и увечьями разной тяжести, были распределены по всем больницам и военным госпиталям Москвы и округи.
Практически не вызывала сомнений гибель Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, Великих Князей Александра Михайловича, Сергея Михайловича, Петра Николаевича, Дмитрия Павловича. Погибла Евгения Максимилиановна Лейхтенбергская. Погиб генерал Нечволодов, и я остался без председателя Совета Министров. Погиб, как я уже упоминал, Сандро, и я лишился военного министра. Погиб морской министр адмирал Григорович. Погиб министр внутренних дел генерал Глобачев. Погибли генералы Корнилов и Ренненкампф. Погибли многие другие. Погиб и мой адъютант граф Воронцов-Дашков.
Но были и хорошие новости, если в такой ситуации новости вообще могут быть хорошими. Во-первых, план "Омега-3" сработал и управляемость министерствами и ведомствами не была критически нарушена, не смотря на гибель многих руководителей, включая главу правительства. Во-вторых, по счастливому стечению обстоятельств, автомобиль генерала Маниковского сломался по дороге, и он просто не успел попасть к трибуне к тому роковому моменту. В-третьих, уцелел мой Наследник Престола, что избавляло меня от дополнительной головной боли в этой и без того отчаянной ситуации. Правда он был пока не в себе, в виду гибели сына Дмитрия, но тут помочь могло только время. В-четвертых, все семейство моего драгоценнейшего брата к моменту взрыва уже выехало из Москвы в Крым, ввиду расстроившегося здоровья ненаглядной Аликс, дай ей Бог всяческого здоровья.
Разумеется, ведомство Батюшина внимательно присмотрится ко всем счастливым случаям и сделает выводы, но пока у меня нет серьезных данных для подозрений кого бы то ни было.
Объективно, мы не имели на данный момент ни малейшего понятия про то, кто мог стоять за столь наглым и дерзким терактом. Даже взрыв Зимнего дворца бледнел по сравнению с сегодняшним. Империя сегодня была почти обезглавлена. Но, к моему счастью, лишь почти.
Исполняющим должность главы правительства я назначил Маниковского. Новым шефом Имперской СБ — генерала Васильева. Генерал Кутепов сразу предоставил мне сводку Императорской Главной Квартиры о том, кто из возможных кандидатур сейчас находится в Москве и может быть привлечен к исполнению обязанностей. Так исполняющим должность военного министра стал генерал Гусейн Хан Нахичеванский, а другой генерал Васильев, который Алексей Тихонович, а не Иван Петрович, стал исполнять должность министра внутренних дел. И так далее. В общем, колода быстро тасовалась и, судя по общему впечатлению, государственная машина, хотя и была взбудоражена, но в разнос, к счастью, не пошла.
И самое главное — уцелел я.
— Я выслушал вас, господа. Похороны погибших — послезавтра. Я рассчитываю на то, что мне будет что сказать моим подданным. За дело, господа!
* * *МОСКВА. КРЕМЛЬ. ДОМ ИМПЕРИИ. 2 (15) апреля 1917 года.
— С вашего дозволения, Государь, я бы рекомендовал широко осветить новость о принятом сегодня решении о создании Особого Департамента ИСБ, причем основной упор бы сделал именно на таком наименовании — Особый Департамент Имперской безопасности. Это будет звучать хорошо. И, разумеется, обыграть саму специфику данного департамента — найти и покарать всех виновных в сегодняшнем преступлении. Больше патетики и ярких образов. Трагедия всколыхнет массы, и мы не можем не дать этому нужный контекст.
Киваю.
— Хорошо.
