Каждый из таких центров станет притягивать к себе людей, деньги, ресурсы, развивая регионы и не давая чрезмерно концентрироваться этому самому "всему и вся" в Москве. Я может бы и саму столицу со временем перенес бы куда-то ближе к Сибири, но в ближайшие десять-двадцать лет этого делать нельзя — императорская власть должна сохранять свой символический сакральный статус, и Москва тут вне всяких конкуренций. А вот перенести правительство и прочее вполне можно. И даже нужно.
Разумеется, сейчас об этом говорить рано. Пока идет война, пока моя власть еще не абсолютно незыблема, распылять силы будет чистым самоубийством. А вот где-нибудь в году 1919-м, возможно с принятием Конституции, эту тему можно и провести. Пока же втихую готовить места под размещение структур на местах, решать вопросы с коммуникацией, отладить линии связи, радиостанции, организовать движение курьерских поездов, а со временем и каких-нибудь дирижаблей между основными центрами Империи…
А вот и Дом Лепешкиных, цель моего похода. Снова-таки флаги, и над воротами, и над самим зданием, и над каждым из строений во дворе. На воротах стоит детина в солдатской шинели, но, правда, без оружия. Хотя я подспудно ожидал увидеть человека с трехлинейкой, который накалывает на иглу штыка пропуска. Впрочем, пропуска ни от кого не требовали, да их и не было. Проходной двор во всей красе.
Прохожу внутрь. Мимо меня снуют какие-то люди, в основном военные, но общее впечатление как от штаба революции, нежели от военной организации. Суета, движ, и какой-то ошалелый блеск в глазах у многих.
— Что вам угодно, капитан?
— Мне угодно видеть полковника Дроздовского.
— По какому делу?
— По личному.
— Как вас представить?
Очень хотелось съязвить что-то типа "представьте меня у камина с сигарой", но я лишь сухо отрекомендовался:
— Капитан Артемьев.
Дежурный скрывается за дверью. Через десяток секунд оттуда начинают спешно выходить люди, косясь в мою сторону с любопытством. Еще через несколько секунд из кабинета выскочил давешний дежурный и, щелкнув каблуками, сообщил:
— Полковник ждет вас!
За мной закрывается дверь и бледный Дроздовский спешит мне навстречу. Я качаю головой, прерывая приветствие по всей форме, и хмуро замечаю:
— Как-то не совсем осмотрительно с вашей стороны, полковник, демонстрировать такой ажиотаж вокруг моей скромной персоны.
— Виноват! Но, это так неожиданно… Что-то случилось?
Усаживаюсь за стол и качаю головой.
— Нет, Михаил Гордеевич. Просто решил зайти на огонек и узнать как дела.
— Размещаем отделы и службы, идет регистрация фронтовиков, желающих присоединиться к Братству, начали обучение лекторов и агитаторов для работы в действующей армии и на предприятиях, идет запись добровольцев в Корпус Патриотов. По Москве уже записались около трехсот человек, примерно столько же в Петрограде.
— Что за люди?
— Разные. Немало старых офицеров, есть списанные из армии по болезни, других негодных к действительной службе хватает. Ну, и студенты.
— Студенты?
— Да, не так чтобы массово, но есть тенденция.
— Присмотритесь к ним. Что еще?
— Наши уполномоченные отправились в Киев, Гельсингфорс, Харьков и Одессу. Готовим отправку в еще несколько городов. Но людей пока не хватает, нужно учить и нужно организовать строевую подготовку для Корпуса. Здесь же такую подготовку вести негде. Ищем возможности.
— Почему бы вам не начать обучение Корпуса Патриотов прямо на Красной площади?
— Хм… Жалкое будет зрелище.
Я сделал жест рукой:
— Не боги горшки обжигают. Пока это не претендует на смотр и на показательные упражнения кадрового полка Лейб-Гвардии, так что не принципиально. Пусть москвичи посмотрят на таких же горожан, которые не остались в стороне от призыва Отечества. Что касается места для реальной строевой подготовки, то думаю, в ближайшие дни у вас появится возможность заниматься этим на полигоне Николаевских казарм. А вообще, скоро потеплеет, готовьтесь к летним лагерям. Главное, обеспечьте мне в течение этой недели выход отрядов Корпуса Патриотов на патрулирование улиц Москвы и Петрограда. Важен сам факт и само присутствие Фронтового Братства на улицах столиц. Это сдержит одних и воодушевит других. Обратитесь к генералу Тимановскому, пусть он подкинет вам дюжину-другую толковых фронтовиков в качестве костяка Корпуса Патриотов. Да и другие фронтовые части пощипайте. И подумайте над какими-то акциями по пропаганде идей Освобождения и задач Братства. Скооперируйтесь с Министерством информации, думаю, что господин Суворин окажет вам все необходимое содействие. И еще. Мне нужна активная молодежь и активные барышни. Где-то через месяц я хочу провести учредительные съезды молодежных и женских организаций Освобождения, а для этого мне нужно толковые и адекватные люди в Москве, Петрограде и других городах, которые и станут базой для развития таких организаций. Посему — ищите людей во Фронтовом Братстве и в Корпусе Патриотов, привлекайте таких людей со стороны. И немедля отправляйте их дела ко мне.
— Сделаем, Го…
Я сделал предостерегающий жест и завершил визит словами:
— Запомните, Михаил Гордеевич. Темп, нам нужен темп. Мы не можем терять инициативу, а значит, двигаемся вперед, обходя очаги сопротивления и беря под контроль стратегические узлы, которые станут залогом нашей победы. Через месяц Фронтовое Братство и Корпус Патриотов должны стать реальной силой в общеимперском масштабе. Организационной силой и силой, которая станет паровозом, тянущим наше общество в будущее. Не отвлекайтесь на мелочи и суету. Я даю вам карт-бланш, но хочу получить от вас результат. Срок — месяц.
* * *МОСКВА. БОЛЬШОЙ КРЕМЛЕВСКИЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ. 17 (30) марта 1917 года.
— Таким образом, можно сказать, что основные следственные действия завершены и после некоторых технических процедур мы можем переходить к военному трибуналу, к коему относится данное дело согласно статьи 12 Правил о местностях, объявленных на военном положении, на основании статьи 29 Положения о полевом управлении войск, предусматривающее право предания гражданских лиц военно-полевому суду по всем делам, направляемым в военный суд, по коим еще не состоялось предания обвиняемых суду, и
