– Не знаю одноглазого. А вот одноногого вполне.
– Ладно, – веселья в голосе у встречающего сильно поубавилось. – Иди вперед, я за тобой. И руки держи на виду.
– Как скажешь, – я как бы невзначай повел в сторону рефлектором фонаря и выхватил лучом света из темноты длинную и тощую фигуру в длинном брезентовом дождевике. Клошар стоял, прислонившись плечом к стене, и небрежно целился в меня, держа обрез двустволки на уровне пояса. А вот лица рассмотреть не получилось, потому что его скрывал глубокий капюшон.
– Топай, топай… – клошар показал стволом направление движения. – И потуши лампу. Дальше она тебе не понадобится.
– Хорошо… – я прикрутил фитиль и двинулся дальше. А уже через пару минут по звуку шагов понял, что за мной идут по крайней мере трое. А что, толково. Один встречает, отвлекая на себя внимание, остальные на подстраховке в боковых коридорах. В случае чего шансов у гостей очень мало. Конечно, если их не целый батальон пожалует. Впрочем, неизвестно, чем вооружены остальные, может так статься, что и батальона мало окажется. А мне вообще нечего ловить в данной ситуации. Хотя вроде как беспокоиться пока нечего. Не пристрелили на месте, оружие отобрать тоже не пытаются, так что шансов на благополучный исход вполне достаточно.
Где-то через сотню метров мы вышли в небольшой зал, размером чуть побольше баскетбольной площадки, скудно освещенный несколькими керосиновыми лампами. По его периметру ютились жалкие лачуги, собранные из разного хлама и листов ржавой жести, а по центру, возле небольшого костерка, на ящиках сидело несколько человек. Общим числом семь. Еще мгновение назад полностью занятые созерцанием булькающего котелка, они разом повернули к нам головы.
Местные обитатели представлялись мне примерно как в песне: «на лицо ужасные, прекрасные внутри…». Ну а как я должен представлять французский аналог обычных бомжей? Так вот, не знаю, что насчет «внутри», а с рожами я особо не угадал. Обычные люди, не то чтобы прилично одеты, но и не в лохмотьях – словом, страшней видали. Никто из них не проронил даже слова при моем появлении, вот только выражения их лиц я бы особо приязненными не назвал. Но и ничего враждебного не разглядел. Настороженно оценивающие взгляды, не более того.
От костра поднялся и шагнул нам навстречу невысокий мужчина в толстой вязаной кофте и расшитой бисером бархатной шапочке наподобие турецкой фески. Едва представилась возможность рассмотреть его лицо, сразу стало понятно, что это и есть тот самый Доминик, потому что парень, а ему вряд ли было больше тридцати лет, отличался прямо-таки выдающейся мужской красотой. Он даже чем-то смахивал на меня самого. Но… но только с левой стороны. Всю правую сторону лица занимало багровое уродливое родимое пятно.
– Кого ты привел, Серж? – резко спросил он у сопровождающего.
– Он сам пришел… – смиренно доложил Серж, в очередной раз хлюпнув носом. – Шел по северному коридору. Говорит, что к тебе. От Рене Колючки.
– Колючки? – Доминик вопросительно глянул на меня, словно давая слово.
– Да, от него, – не торопясь подтвердил я. – К тебе.
– Зачем? – не особо приязненно поинтересовался Красавчик.
– Пересидеть несколько дней. Пока наверху все уляжется. Потом скажу спасибо за приют и исчезну.
– С кем поссорился? С полицией?
– Со всеми. И с полицией тоже… – отрицать очевидное не было смысла, но подробности я все-таки пока скрыл.
Не скажу, что во взгляде Доминика прибавилось приветливости, но голос слегка оттаял. После недолгой паузы он сказал:
– Мы не даем приют кому попало. Однако гнать тебя пока не будем. Оружие есть?
– Есть… – нехотя буркнул я, прямо наяву ощутив, как меня сзади берут на прицел.
– Давай сюда, – коротко приказал Красавчик. – Завтра, после того как я поболтаю с Рене, вернем.
Ну и как быть, мать его так? Какого-либо другого достойного выхода из ситуации не наблюдается даже близко. Впрочем, наивно было бы рассчитывать, что меня примут с распростертыми объятьями. Поэтому пришлось расставаться с «кольтом» и «маузером». С «наганом» и «бульдогом» – тоже. А вот складень почему-то не забрали. Ну, удружил, старый хрыч. Мудила одноногий. С такими наводками вполне можно без башки остаться. Да и я сам хорош. Впрочем, не убивать же их? Да и проблематично это, в такой-то диспозиции. А так надежда умирает последней.
– Проверь его… – Доминик не глядя рассовал мои стволы по карманам, дождался, пока Серж выполнит приказ, потом пошел к одной из халабуд, бросив на ходу: – Иди за мной.
К моему разочарованию, заселяться пришлось не в хижину, а в довольно тесную камеру, вырубленную в стене зала.
– Посидишь здесь до утра… – Доминик приглашающе махнул внутрь рукой и подтвердил очевидное: – Другого выхода у тебя пока нет. Либо так, либо… сам понимаешь. Если все будет нормально, выпустим и дадим приют. И не беспокойся – мы никого никогда и никому не выдавали. Пока не выдавали.
После чего ушел, оставив меня на попечение Сержа и еще одного клошара, маленького и щуплого, но вооруженного коротким кавалерийским карабином.
«Сам пришел, дурак… – ругнул я себя и переступил порог кельи. – Так что нечего жаловаться…»
– Клопов в тюфяке вроде нет, – доброжелательно прогундел Серж, закрывая за мной склепанную из железных полос решетку. – Правда, холодновато, но я скажу Лили, чтобы она принесла тебе плед.
– Сам неси, – фыркнул его напарник, при ближайшем рассмотрении оказавшийся молодой девушкой. – Раскомандовался тут.
Дева наградила меня и простуженного уничижительными взглядами, смахнула со лба выбивающийся из-под вязаной шапочки локон, круто развернулась и потопала прочь, ловко неся свой винтарь на сгибе локтя.
Словно извиняясь за напарницу, Серж развел руками, с хрустом провернул ключ в замке и тоже ушел. Правда, через пару минут все-таки принес одеяло и просунул его мне в решетку.
– А parasha где? – обозрев свое обиталище, поинтересовался я у него, машинально ввернув русское обозначение соответствующего атрибута тюремного интерьера.
– Что? – немедленно озадачился конвоир.
– Мочиться, куда, говорю?
– А-а-а… в угол…
На этом диалог закончился. Я постоял немного и примостился на тюфяк, набитый слежавшейся ватой. Потом схрумкал пару колбасок, запил самогоном и неожиданно быстро заснул. Что и неудивительно – денек выдался просто адский, вдобавок ночные бдения с Люси сказались. Да и здоровье еще полностью не восстановилось.
И проспал мертвым сном до самого обеда следующего дня. Отдохнуть вроде бы отдохнул, но проснулся с такой жуткой кашей в голове, что даже сначала не сообразил, где нахожусь. Дело в том, что во сне неожиданно стали прорываться воспоминания, причем не только мои, но и прежнего хозяина тела. Да еще вперемешку, покадрово, как будто перед глазами запустили с громадной скоростью ряд не связанных между собой фотографий. Гребаное подсознание! Я так ничего и не разобрал.
