Николай улыбнулся, сказал с подъемом:
— Понедельник — день чудесный. Отлично выглядишь!
— Благодарю, ты тоже… ничего, — не поворачивая головы, отшутилась она.
Остатки напряжения улетучились. Николай, всегда внимательный к своему, да и к чужому внешнему виду, не заметил проявившихся на лице ужасных следов болезненного состояния. Конечно, сыграл роль и макияж, бывало, приходилось замазывать намного более жуткие вещи, но, хотелось верить, что жуткие деформации на лице существуют лишь в ее воображении, а чтобы заметили и окружающие, нужно подходить вплотную, тыкать пальцем, да еще и подсвечивать фонариком. Успокоенная, Ольга взялась за работу с новыми силами.
Накопившиеся за выходные изменения в схемах доставки товара требовали немедленной коррекции, и работа затянулась. Ольга звонила в железнодорожные и авиакассы, уточняла изменение цен и расписания рейсов, с головой уходила в Интернет, читала почту, успевая одновременно отвечать на письма и распечатывать пришедшую документацию. Несколько раз приходилось бегать во двор, улаживая конфликтные ситуации с водителями: больничные листы, взаимные претензии и срочные личные дела вносили в работу изрядную долю беспорядка.
В делах еще только забрезжило прояснение, а за окном уже стемнело. Ощущая тупую боль в висках и голодные спазмы в желудке, Ольга отодвинулась от монитора, оглянулась. Николай ушел раньше, и кабинет оказался пуст. Откинувшись на спинку стула, она закрыла глаза, принялась осторожно массировать кончиками пальцев кожу головы. Она где-то слыхала, что на голове имеются некие чувствительные точки, при помощи которых можно избавиться от боли, но, разумеется, точным расположением не интересовалась.
Сосредоточившись на ощущениях, Ольга касалась кожи там и тут и вскоре нащупала несколько мест, что откликались на прикосновения особенно чутко. Сперва ничего не происходило, и даже, как будто, голова заболела сильнее, но вскоре боль начала стихать, рассеиваться, пока не исчезла совсем. Ольга отняла руки от головы, вздохнула с облегчением. Не смотря на улучшившееся состояние шевелиться не хотелось. Посидев в расслабленной позе еще немного, Ольга открыла глаза и вздрогнула. Напротив, глядя в упор, стоял Владимир, на его лице застыло странное выражение. Заметив, что объект наблюдения открыл глаза, он расплылся в улыбке, сказал с нарочитым неодобрением:
— Рабочий день закончился, а ты все трудишься.
— Дел накопилось — во! — Ольга чиркнула себя по горлу ребром ладони.
Владимир покивал, сказал понимающе:
— Это да. Сам, как белка в колесе. Домой прихожу — только до дивана и дотягиваю.
Ольга мельком взглянула на цифры времени в углу монитора, сказала со вздохом:
— Действительно пора.
Она выключила компьютер, сгребла разбросанные по столу бумаги в кучу, дождавшись, когда монитор погаснет, замедленно встала. Владимир задумчиво смотрел, как Ольга собирается, одевает плащ, подновляет макияж. Когда она потянулась к выключателю, расположенному аккурат за плечом Владимира, он вдруг прищурился, сказал осторожно:
— Извини, что обращаю внимание, девушкам такое не говорят, но… ты выглядишь очень утомленной.
Ольга улыбнулась, сказала:
— Выходи, я догоню, чтобы в темноте не толкаться.
Владимир поспешно вышел. Ольга еще раз мельком оглядела кабинет, убедившись, что все отключено, а окна заперты, щелкнула выключателем и вышла в коридор. Клацнув замком, она двинулась к выходу. Владимир ожидал в сторонке, догнал, пошел рядом, время от времени искоса поглядывая на спутницу.
Вместе они вышли из здания, двинулись к выходу. Несмотря на асфальтовое покрытие двора, грузовики, десятки раз на дню выезжающие и приезжающие обратно, нанесли колесами столько грязи, что ноги погружались в бурое месиво почти по щиколотку, и приходилось проявлять чудеса ловкости, чтобы ненароком не зачерпнуть полный ботинок отвратительной холодной жижи.
За воротами Владимир кивнул на припаркованную неподалеку машину. Ольга замялась. Она и так была кругом должна Владимиру, чтобы лишний раз его эксплуатировать. Однако, холодный ветер вкупе с промозглым дождем пробирал до костей и, скрепя сердце, Ольга согласилась.
В машине уютно: негромко гудит мотор, кондиционер распространяет волны приятного тепла, отчего мысли расползаются, а глаза начинают слипаться. Ольга задремала, и вопрос собеседника заставил встрепенуться, собраться с мыслями.
— Ты принимаешь лекарства?
Она вздрогнула, взглянула непонимающе, переспросила:
— Лекарства?
— Ну да, какие-нибудь стимуляторы, БАДы, витамины, на худой конец.
— Нет. А почему ты спрашиваешь? — Ольга вопросительно выгнула бровь.
Владимир сказал, тщательно подбирая слова:
— Не хочу тебя обидеть, но последнее время ты выглядишь болезненно. То ли не высыпаешься, то ли работа утомляет, может еще что… — Видя, что собеседница собирается возразить, он заторопился, скороговоркой произнес: — И дело совсем не в том, что я лезу в твою жизнь. Но эта работа — мой совет, и я чувствую себя, как бы лучше сказать, ответственным, что ли.
Ольга улыбнулась, сказала с благодарностью:
— Я помню об этом и всегда готова помочь.
Владимир отмахнулся.
— Речь вовсе не о том.
— А о чем? — переспросила Ольга, видя, что собеседник не договаривает.
— Наш шеф, не смотря на внешнюю суровость, очень чуткий человек.
— Сергей Борисович? — ахнула Ольга, вспомнив грузную фигуру и исполненный ярости взгляд генерального.
— Да-да, он самый, — подтвердил Владимир. — И он уже несколько раз выражал беспокойство твоим состоянием. Узнавал, все ли устраивает, не слишком ли тебе тяжело.
— Ах вот оно что, — понимающе протянула Ольга. — Он решил меня заменить?
Владимир поморщился, сказал с досадой:
— Почему сразу заменить? Нет, для человека действительно важно состояние здоровье работников.
Ольга покачала головой, сказала скептически:
— Что-то слабо верится. Ну да ладно, коль зашел разговор, хотелось бы услышать твое мнение.
— Относительно чего? — Владимир оторвался от дороги, взглянул искоса.
— Относительно моего здоровья, ну и внешнего вида, как его прямого выражения, — усмехнулась Ольга.
Владимир произнес вкрадчиво:
— Не хочу показаться грубым, но, как я уже говорил, выглядишь ты неважно. Бледная, под глазами мешки, да и цвет кожи тоже, не совсем… — Он вновь взглянул искоса, следя за реакцией попутчицы.
Ольга понурилась, сказала чуть слышно:
— Не хотела об этом говорить, но… ты прав. После некоторых неприятностей, не важно каких, я чувствую себя очень плохо, и лучше мне не становится.
— А в чем это выражается? — полюбопытствовал Владимир.
Не замечая, что начинает откровенничать, Ольга призналась:
— В голове туман, под вечер слабость. Порой зверски тошнит, ломит кости, нападает жуткий зуд. А иногда, — она понизила голос до шепота, — до невозможности обостряется слух и обоняние, хотя, мне кажется, что это галлюцинации.
— Может ты беременна? — поинтересовался Владимир заговорщицким шепотом.
— Нет,
