Он быстро пробежался до пересечения аллей, чтобы увидеть тех, кто посмел напасть на Ситару. Там брели двое, поддерживая не совсем пришедшего в себя третьего.
– Ты сдурел, Конрад!!! Это же была та самая принцесса! Ты чего, не узнал ее?! Ведь папаша у нее… у-у, жуть!!!
– Ты че, последний «Лайф» не смотрел?! – добавил второй. – Там же про эту семейку… подробно! Дед у нее командовал чем-то там под Нью-Мадрасом. Вся семья – военные!
– Хорошо, что не прибила… – после паузы пробурчал пострадавший.
Увидевший такую живописную картину Сергей расслабился. Видно было, что Ситара в целом знала «боевые» качества этих балбесов. Поэтому, учитывая ее подготовку, ничем не рисковала. К тому же девушку как броня защищала репутация семьи. Единственно, что не понравилось Сергею, – такой сильный пиар со стороны газетчиков. Это могло спровоцировать большие неприятности.
Только к побитым курсантам все это не относилось. Тут уже можно было отвести душу. Сергей стал поперек аллеи, подбоченился и всей своей позой выразил крайнее презрение ко всей троице. Еще поиздевался над ними, пройдясь в одном длинном монологе и по ним самим, и по родителям, и по уровню их интеллекта. Компания, уже оскорбленная тем, что их, здоровенных мужиков, избила «какая-то девчонка», дружно кинулась на обидчика. Даже не совсем пришедший после удара ногой по голове третий присоединился. Именно этого и добивался от них Сергей – он достойно встретив всю тройку нападавших, расшвырял по окрестному кустарнику и с чувством выполненного долга вернулся в общежитие. На лицах нападавших существенно прибавилось синяков.
* * *Каким-то образом история с нападением на Ситару и последующим избиением нападавших стала известна на отделении астрогации. То, что хулиганам наподдал еще и Диего Гонсалес с отделения армейской разведки, как-то отошло на второй план. Предполагалось, что он априори должен был защитить даму. А это отодвинуло его чуть ли не в категорию зрителей и просто свидетелей. Однако факт, что именно Ситара поколотила наглецов, стал известен слишком широко.
Памятуя замашки «принцессы» и повадки королевской кобры, когда она считала, что честь касты ущемлена, всю вину списали на нее. Так что вызов к куратору и для самой девушки, и для всего ее окружения не стал такой уж неожиданностью. Впрочем, по части сочувствия или осуждения вся масса учащихся на отделении разделилась примерно поровну. Слишком многие недолюбливали Ситару за надменность. А точнее, за то, что она не подчинялась общепринятым правилам негласной иерархии, сложившейся в этой среде. Многие даже подозревали, что предписания касты, которыми раз за разом мотивировала свои поступки Ситара, – только прикрытие ее независимого характера и полного нежелания повиноваться тем, кого она считала недостойными.
– Ты в курсе того, что на тебя накатали эти куры?
Майор, вызвавшая Ситару «на ковер», сделала неопределенный жест, из которого следовало, что под «курами» она имеет в виду женское население отделения астрогации.
– Примерно, мэм, – сдержанно ответила та.
– Они тебе шьют расизм и расовые предрассудки. К тому же придурки, которые на тебя напали, наплели черт знает что – видимо, из соображений защиты.
Майор неприязненно швырнула на стол только что прочитанный рапорт.
– И что ты им сказала? – с угрозой спросила майор. – Там, во время конфликта, что они так тебя возненавидели?
– То, что есть. Что они грязь под моими ногами. Шудры.
– Только этого не хватало! Значит, это правда…
Майор раздраженно побарабанила пальцами по столу и посмотрела на сохраняющую ледяное спокойствие Ситару-Гиту.
– Кастовые предрассудки, милочка, надо изживать! Ты находишься в современном, а не патриархальном обществе. У нас так разговаривать с мужчинами не принято.
– Кастовые предрассудки, мэм, тут не причем. Если кто-то мне противен, я это говорю прямо. А тот курсант, к тому же, напал на меня.
– Стоп! Остановись! – подняла руку майор. – Как напал?
– Обыкновенно, мэм! Пытался распускать руки. Да еще был сильно пьян.
– Ясно! – кивнула майор. – Давай договоримся: я улаживаю это дело, а ты помалкиваешь.
– Что ему грозит, мэм? – спросила Ситара как-то чересчур заинтересованно.
– А ты, наверное, рассчитываешь, что его будут четвертовать? – ядовито поинтересовалась майор.
– Я не настаиваю, – царственно ответила девушка, вовремя вспомнив о своем происхождении и кастовых законах. Майор шумно втянула в себя воздух и после паузы продолжила отчитывать Гиту:
– Твое счастье, что твои предки – герои Нью-Мадраса, и всякие нападки на тебя тут же будут истолкованы в политической плоскости. Но это только до определенного предела! Ты понимаешь?
– Извините, мэм, но есть также пределы, за которые не позволено выходить даже в вашем обществе. А курсант, которого я ударила – вышел. Он нанес мне тяжкое оскорбление.
– То есть ты утверждаешь, что твои слова, сказанные в его адрес, вызваны этим оскорблением?
– Да, мэм!
– А при ментате ты это можешь повторить? – с некоторым подозрением спросила майор.
– И при ментате. Любой силы, мэм!
– Ты уверена? – тут же уцепилась за эту мысль майор.
– Полностью уверена, мэм!
– Как же они тебя достали, – хмыкнула майор, – если ты готова подвергнуться досмотру ментата. Ты хоть понимаешь, что это означает – дать кому-то возможность посмотреть твои мысли? Это посерьезнее, чем раздеться догола на городской площади.
– Я не боюсь, мэм… И несколько иного мнения о досмотре ментата. Ведь у них есть и кодекс, и обязательства, которые они не имеют права нарушать.
Майор немного помолчала, собираясь с мыслями. Сначала она хотела напугать Гиту «свиданием» с ментатом. Ведь не секрет, что большинство женщин панически боится этих полубезумных странных индивидов, способных прочитать мысли другого. Гита же и бровью не повела.
«Либо выдержка и самоконтроль у нее запредельные, либо действительно не боится», – подумала она.
– Ну, тогда… Это вариант! Если ты готова это же подтвердить при ментате – дело сильно упрощается. Ты действительно готова?
– Да, мэм!
– Хорошо! – несколько удивленно сказала майор. – Можешь идти. Тебя позовут, когда ментат и судья прибудут.
Тени забытых
На следующий выходной Диего-Сергей примчался с утра пораньше на то самое место, где расстался с Ситарой. И каково же было его удивление, когда он заметил на одной из лавочек девушку рядом с неким бравым мужичком, затянутым в незнакомую форму. Но удивление стало еще больше, когда он подошел ближе. Навстречу поднялся корабельный психоскульптор. Сеня Голковский.
Теперь, когда стала видна эмблема на рукаве Сени – глаз в круге, – его воинская принадлежность уже не оставляла сомнений. Здесь, в Армии Йос, он исполнял роль ментата. Впрочем, иначе и быть не могло.
«Ты меня не знаешь!» – на всякий случай просигналил Сеня, оборачиваясь между тем к Ситаре.
– Да, мадемуазель! Вы, кажется, говорили, что этот курсант дал показания в вашу защиту?
– Да, месье Жан. Его зовут Диего Гонсалес. Армейская разведка.
– Очень приятно! – сказал Сеня,
