– Она так и сделала, – сообщила я. – Думаю, я знаю, где именно они спрятаны.
Вайда подняла брови.
– О повелительница долбаных невероятных сюрпризов! Ты больше ничего не забыла нам рассказать?
Я покачала головой.
Лиам потер лицо рукой и снова взглянул на Руби.
– В чем дело? – спросил его Толстяк.
– Я просто подумал о своих детях – о тех, что в Убежище, – ответил тот. – Я уверен, что мама и Гарри обо всем позаботятся, но я не знаю, что с ними. Я не могу привезти Руби туда, пока она в таком состоянии, но она убьет меня, если я не проверю, как там они.
– Ты вполне можешь это сделать, – согласился Толстяк. – Останься еще на несколько дней, чтобы убедиться, что она стабильна – может, она и очнется. Если ее состояние не изменится, можешь на день-два уехать, а я останусь и буду держать всех в курсе. Папа сможет передать нам нужные медикаменты из своей больницы и, скорее всего, найдет надежного невролога, который сможет нас проконсультировать. Пожалуйста, позволь мне это сделать. Я пока не могу вернуться в Вашингтон, я не могу выйти перед камерами и рассказать всему миру правду, но я могу помочь своим друзьям. И я это сделаю.
– Наверное… – ответил Лиам с потерянным выражением лица. – Но если что-то случится, пока меня не будет…
– Ничего не случится, – пообещал Толстяк. – Как только у меня появится время, я начну выяснять, где раньше жили те дети, которые спят внизу, и есть ли у них дом, где их ждут. Если понадобится, я начну искать другое безопасное место, куда они смогут отправиться.
Вернулась Мария с вещами и медикаментами. Я вышла из комнаты, чтобы пропустить ее внутрь, и уже не смогла заставить себя войти обратно. Стены помещения словно надвигались на меня, а под кожей снова заметались потоки статического электричества.
Когда я проходила по коридору, лампа мигнула. В задней части дома я нашла еще одну комнату. Там не было ни кровати, ни шкафа, только стол, придвинутый к окну. Я прислонилась к нему и закрыла глаза, прижав к губам рубашку Романа. Я вдыхала запах кедра, кожи и дыма.
Приянка и Макс не знали, почему я вернулась одна, а я была слишком трусливой, чтобы спуститься вниз и объяснить им. Я думала о тех последних нескольких секундах, понимая, что не готова принять случившееся.
Я представляла, как он поднимает свою изуродованную ладонь, раз за разом прижимая ее к плечу, пока я этого не заметила. Пока я не уловила, что он хочет сказать.
Я в порядке. Всe нормально.
Наверняка он знал, что это солдаты Мерсера и что его ждет. Но вот чего я не понимала: почему он вместе с сестрой сдался «Синей звезде»? Почему не дал мне открыть дверь, не попытался сражаться?
«Из-за тебя, – прошептал тихий голос в моей голове. – Всe из-за тебя».
Роман задержал наемников «Синей звезды», чтобы все мы спаслись. Или наконец понял то, о чем уже успели догадаться мы с Приянкой: Мерсер эмоционально и психически манипулировал Ланой, и, не понимая этого, она представляла опасность для всех. Но Роман больше не мог оставить ее одну с этим чудовищем. Не мог поступить так снова.
Я в порядке. Всe нормально.
Меня пронзил гнев, унося прочь боль и вину.
– К чeрту такое «в порядке»!
Я не готова сдаться. И потерять его навсегда. Его или других. Я достаточно довольствовалась тем немногим, что нам было доступно – но теперь хватит! Никто не убедит меня, что наша история – это колесо, которое будет катиться по накатанной колее, даже если его не подталкивать вперед. У нас нет времени на то, чтобы сидеть и надеяться, что когда-то все наладится – надо только еще подождать.
Время ожидания закончилось. Если им нужен «Псионный круг», они его получат.
На моих условиях.
Внизу Макс с Приянкой сидели напротив друг друга за кухонным столом. Макс опустил голову и закрыл глаза, а Приянка с потерянным видом водила пальцем по сучковатому дереву. Я нашла у домашнего телефона ручку и блок клейких листочков, а затем написала короткую записку и приклеила ее на холодильник. «Не уходим, не попрощавшись». Пусть это станет нашей первой традицией. Остальные можно придумать потом.
Услышав шум, оба они резко выпрямились.
– Вы не хотите кое-куда съездить? – спросила я.
– Зачем? – спросила Приянка. – Что происходит?
– Руби оставила нам подарок, – ответила я. – И нужно его забрать.
Две недели спустяМы не стали возиться с дверью. Мы просто взорвали чертову стену.
Оглянувшись, я увидела, как в темных глазах Приянки отражается пламя. Черная балаклава скрывала ее лицо, но когда осела пыль и землю усыпали обломки кирпичей, оно буквально излучало удовлетворение. Удушливый запах дыма забивал ноздри. Я глубоко вдохнула и коснулась передатчика в ухе.
– Трехминутная готовность, – сообщила я остальным. – Ви, ты на позиции?
В ответ я услышала негромкий взрыв у главного входа на склад Мерсера, куда как раз направились Вайда и ее команда из семи «пси».
– Мы внутри, – произнес голос Вайды в наших передатчиках. В ответ тут же раздались выстрелы.
Я махнула рукой, отправляя свою группу дальше, к тлеющим остаткам помещения, где Мерсер предпочитал отдыхать подальше от своих сообщников. Джейкоб выступил вперед и взмахом руки впечатал двух солдат Мерсера в стену.
– Оставайся здесь, – скомандовала я. – Позаботься, чтобы никто не вошел и не вышел, пока мы не вернемся.
Они с Лизой откликнулись на мою просьбу о помощи, как и десяток других «пси»-детей, с которыми я не общалась и не встречалась много лет. Как только сеть снова ожила, перемены нарастали, и это движение было уже не остановить.
Один голос можно заглушить, но не десять. Сотню – тем более. Или тысячу.
Мы не хотели насилия, не пытались страхом заставить других подчиниться. Но действуя вне рамок закона, мы собирали информацию, защищали таких, как мы, и открыто обращались к людям, чтобы рассказать им правду, которую скрывали те, кто стоял у власти.
