– Ты не против… – И Лиза показала на аккуратно выстроенную в ряд обувь: кроссовки, сандалии, сапоги всевозможных размеров. Я сбросила кроссовки и поставила их возле пары перепачканных грязью красных резиновых сапог.
В гостиной был включен телевизор, из динамиков доносилась бодрая, ритмичная песня. Там сидело человек десять, не меньше. Взгляды детей были прикованы к экрану, на котором шел неизвестный мне мультфильм. Когда мы проходили мимо, из комнаты вышла девочка. Она устало потерла глаза и потопала в сторону ванной.
Поравнявшись с нами, она резко остановилась, замотала головой и вытаращила на меня глаза:
– Зу?
Я застыла.
«О боже, – подумала я, – она видела взрыв, она думает…»
Но девочка не отскочила в испуге – наоборот, на ее лице расцвела широкая улыбка.
Я так обрадовалась, что чуть не разревелась от облегчения прямо перед ней.
– Ага, привет.
Она вцепилась в мою руку и принялась ее энергично трясти. И я не понимала, что привело ее в такой восторг.
Девочка не отводила от меня глаз, и вдруг ее лицо стало сосредоточенным, очень серьезным.
– Ты по-прежнему любишь лошадей?
– Я… что? – Я моргнула.
– В интервью ты говорила, что любишь лошадей, – пояснила девочка. – Какие породы тебе больше всего нравятся: арабские скакуны, першероны, клайсдейлы, липицианцы или какие-нибудь еще?
Лиза рассмеялась.
– Прости, Саша, сейчас она занята. Нам придется ненадолго ее украсть.
– Ладно! – кивнула Саша и еще раз встряхнула мою руку. – Можешь приходить в нашу комнату – она синяя – и тогда поговорим побольше!
– Ладно, – озадаченно сказала я, а девочка, стукнувшись ладонями с Джейкобом, отправилась дальше.
Я вопросительно посмотрела на обоих сопровождавших.
– Давай мы просто все покажем – объяснять будет дольше, – проговорила Лиза. – К тому же это по пути.
Коридор привел нас к столовой, потом мы свернули в сторону кухни, И вот Лиза остановилась у доски для объявлений, на которой были приколоты вырезки из газет и журналов. И с каждой фотографии улыбалось одно и то же лицо.
Моe.
– Ух ты… это…
Слова не находились. Я уставилась на десятки фотографий с моих выступлений и публичных фотосессий, на статьи обо всех мероприятиях, в которых я участвовала.
– Извини, – сказала Лиза. – Надеюсь, ты не сердишься. Ты же знаешь, какой Лиам. Думаю, он просто хотел… чтобы все тебя знали.
Потому что ты больше не вернулась.
– Наверху есть такая же доска о Чарли, – добавила девушка. – Но та поменьше. О нем пишут не так много, как о тебе… писали.
Над массивным кухонным столом висел старый, поцарапанный автомобильный колпак, снятый с фургона, который был спрятан в лесу рядом с другим озером. Я отвернулась, не в силах больше на него смотреть.
– Куда дальше?
– Сюда. – И Джейкоб кивнул на дверь в другом конце кухни.
В маленькой комнате – ее пристроили позже – было гораздо холоднее, чем в остальном доме. И это при том что всю заднюю стену занимали серверные стойки. Встроенный стол, заставленный мониторами и другим компьютерным оборудованием, оккупировал почти половину свободного пространства.
В центре этого технического царства сидел Мигель и колотил пальцами по клавиатуре, словно по клавишам пианино. Он вращался туда-сюда в своем кресле в такт песне, которая глухо доносилась из его огромных наушников.
Когда мы вошли, он поднял голову – экраны подсвечивали его загорелую кожу, и лицо парня будто светилось.
– Приветик, Зу! Давно не виделись! – завопил он, перекрикивая музыку, звучавшую у него в наушниках, и не переставая печатать.
Меня всегда восхищало, как много разных вещей может одновременно обрабатывать мозг Зелeного. На трех мониторах мерцал программный код, и Мигель улыбнулся мне уверенной улыбкой красавца-сердцееда, который точно знает, насколько он обаятелен.
Джейкоб раздраженно вздохнул и принялся энергично стаскивать с Мигеля наушники. Однако тот поймал его за руку и, подмигнув, хлопнул по его ладони своей. Джейкоб отдернул руку, смущенный, но довольный.
Сбросив наушники, Мигель положил их на стол. И я увидела фотографию, на которой они с Джейкобом сияли широченными улыбками. В наушниках пели скрипки в сопровождении электронного бита, но Лиза наклонилась к клавиатуре и отключила звук.
– Привет, Мигель, – сказала я. – Спасибо, что расшифровал мое сообщение.
Парень поскреб макушку – непростая задача, ибо его длинные иссиня-черные волосы были скручены в высокий пучок, и пожал плечами.
– Не проблема. Рад, что все получилось.
– Пока я не забыла. – Я посмотрела на Лизу. – Можете отдать мне эти телефоны? Мигель, нет ли у тебя зарядки?
Парень открыл один из ящиков стола, в котором обнаружились тщательно рассортированные самые разные зарядки. Передавая обе трубки Мигелю, я сначала показала ему тот, на который сфотографировала похитителей.
– Приянка что-то с ним сделала, – пояснила я. – Она вынула какую-то деталь и переставила ее в другой…
Мигель открыл крышки обоих телефонов и, судя по всему, успешно провернул обратную операцию. Джейкоб встал за спиной Мигеля, наблюдая за его работой.
– Она просто вынула сим-карту. Ничего такого.
Когда экран наконец зажегся, я нервно выдохнула. По крайней мере, с этим все в порядке.
– Проверь обстановку в яме, – попросил Джейкоб, выискивая на экранах картинку с нужной камеры.
Два раза щелкнув по клавишам, Мигель вывел видеотрансляцию на монитор прямо перед нами.
– Пока что нервничают. И ходят взад-вперед. Ты, кстати, тоже так делаешь.
Джейкоб одарил Мигеля недовольным взглядом, тот ответил легкой улыбкой.
И правда, Роман напряженно вышагивал взад-вперед по пространству размером примерно в три метра. Он постоянно смотрел на что-то за пределами кадра – думаю, это была дверь. В помещении не было ничего, кроме небольшой лавки, но, вопреки названию, это вовсе не была земляная яма, а какой-то сарай. И мне стало не так совестно.
– Неплохо устроено, – сказала я. – А почему они нервничают? Из-за того, что попались?
Мигель ввел еще одну команду, отмотав запись на десять минут назад, и увеличил громкость. Я оперлась руками о стол и наклонилась вперед.
