Валерия Чернованова
ЦВЕТОК ИЗ ПЛАМЕНИ
ПРОЛОГ
— Ваша светлость, — низко кланялись слуги, приветствуя герцогиню д’Альбре.
Серен шла, высоко подняв голову, наслаждаясь раболепным почтением, которое оказывала ей прислуга. Слыша, как шуршат, лаская слух, юбки ее роскошного наряда из изумрудной тафты. Ощущая тяжесть золотых подвесок, сверкавших на солнце. Задумчиво перебирая изящными пальчиками драгоценные аграфы, коими были заколоты полы ее верхнего платья.
Несомненно, новая оболочка была недурна, и чародейка даже готова была с ней свыкнуться. Если бы к смазливой мордашке Опаль и немалому состоянию д’Альбре прилагалась еще и дарованная ей Единой сила. А так… она превратилась в посредственную магичку, стихией которой был воздух.
Серен не собиралась влачить бесполезное существование, вполне устраивавшее Опаль.
Из жены бесстрашного стража в супруги недалекого толстяка? Из первой красавицы Вальхейма, которую боготворило все королевство, в симпатичную, но мало чем примечательную кокетку?
Нет! Не для того она умирала, чтобы воскреснуть в никчемном теле. И уж тем более без силы морров ей не занять достойного места в новом мире, который создавал ее покровитель.
Сад полнился щебетом птиц и журчанием фонтанов, ароматом цветов, медово-сладким, отчего у герцогини слегка кружилась голова. А может, причиной тому было осознание того, что она наконец ожила. И если бы не досадная ошибка, сейчас Серен могла бы в полной мере наслаждаться новой жизнью.
Заметив в глубине сада беседку, густо увитую лозой, женщина замедлила шаг. Его высокопреосвященство любил трапезничать в одиночестве, и, наверное, ей следовало обождать, не тревожить его в данный момент. Но поворачивать назад было поздно: кардинал заметил ее и жестом подозвал к себе.
Приблизившись к служителю Единой, герцогиня опустилась в низком реверансе, коснулась поцелуем холеной кисти, унизанной перстнями, и не поднимала глаз, пока не услышала тихий, лишенный эмоциональной окраски голос:
— Правду говорят, судьба коварна и непредсказуема. Когда-то давно я прочил вас в жены моему сыну, но вы выбрали маркиза. И вот сейчас вы являетесь ко мне в качестве невестки. Забавно получилось, не правда ли?
От досады Серен едва не заскрежетала зубами. В отличие от кардинала Бофремона, растягивающего губы в улыбке, новоиспеченной герцогине д’Альбре было не до веселья. Ее чуть не вывернуло наизнанку, когда с утра она обнаружила бастарда его высокопреосвященства в собственной спальне в одном шлафроке и ночном колпаке. А уж когда эта туша попыталась обслюнявить ей губы поцелуем… Обладай Серен огненной силой, мигом превратила бы «муженька» в головешку.
— Да, судьба та еще шутница, — вынуждена была согласиться ее светлость. Повинуясь очередному безмолвному приказу, села за стол напротив прелата и приняла из его рук хрустальный кубок, наполненный золотистым вином, пронизанным лучами яркого летнего солнца.
— Рад, что ты вернулась, — тихо промолвил мужчина и пригубил немного вина из своего кубка. С невозмутимым видом продолжал, подкладывая себе в тарелку пирожные на меду: — Признаюсь, я много раз пожалел о том, что уступил уговорам графа де Вержи. Не следовало соглашаться на этот союз. Эта ревнивая девица чуть не погубила маркиза, когда он был нам так нужен. Подбила Кретьена вызвать стража на дуэль. Идиотка, — флегматично припечатал его высокопреосвященство. — И даже после того как я велел Опаль сидеть дома, она ухитрилась вмешаться в наши планы. И вот ты здесь, а сила твоя теперь принадлежит другой.
— Это ненадолго, — проглотив насмешку, сквозившую в голосе кардинала, процедила молодая женщина.
— Как думаешь возвращать свое наследие? — промокнув губы салфеткой, осведомился негласный правитель Вальхейма. Откинувшись на спинку стула, принялся оглаживать редкую с проседью бородку, пристально глядя на свою собеседницу. — Добровольно маркиза с ним не расстанется. А без ее согласия тебе свою силу обратно не получить.
— Александрин — наивная провинциальная девочка. Глупышка, которую будет легко перехитрить, — самоуверенно усмехнулась Серен. — К тому же у меня имеется козырь — ее любимый муж. Заартачится — и Моран сразу умрет.
Некоторое время кардинал Бофремон молчал, гипнотизируя свою визави задумчивым взглядом. Потом, поднявшись из-за стола, поманил чародейку за собой. По узкой, посыпанной щебнем дорожке они направились вглубь парка, где в густых зарослях деревьев скрывались вольеры. Здесь не было слышно беззаботного птичьего щебетания и в воздухе витал не аромат цветов, а тошнотворный запах гниения, заставивший ее светлость поморщиться и прикрыть нос платком.
В тени, под густыми кронами, точно одичавшие звери, по клеткам жались одержимые. Изможденные, в лохмотьях, с безумными глазами, они то рычали, то скулили и с ненавистью и надеждой смотрели на своего мучителя.
Серен передернуло от отвращения. Не умри она тогда, и могла бы стать точно такой же. Обезумевшей, разлагающейся заживо, пожираемой изнутри ненасытной тварью — демоном.
— Ты ведь понимаешь, — с любовью оглядывая свой «зверинец», сказал кардинал Бофремон, — для того чтобы вернуть старый порядок, мне потребуются самые сильные маги королевства. Настала пора моррам возродиться. А слабым колдунам, вроде их величеств, — кануть в Лету. Серен, твоя сила — вот что делало тебя особенной. Ты должна была стать королевой нового королевства. Но без наследия морров, увы, будешь для меня бесполезна. Разберись со своей кузиной. Да поскорее. Но даже если не вернешь силу, — обернувшись, кардинал приблизился к бледной от напряжения женщине, отеческим поцелуем коснулся ее лба, — знай, ты всегда будешь желанной гостьей в моем доме. В качестве невестки, конечно же. А теперь иди. Уверен, у той, которая только что воскресла из мертвых, имеется немало забот.
Опустившись в глубоком реверансе, герцогиня выпрямилась и, едва сдерживая клокочущую внутри ярость, вызванную насмешливым тоном кардинала и осознанием своего шаткого положения, заспешила обратно. Прочь от душераздирающих стонов, невыносимого зловония и атмосферы безысходности, нависшей над этим местом.
— И да, Серен, — окликнул ее Бофремон, заставив остановиться, — раз уж ты застряла в этом теле, будь поласковей с моим сыном. И даже не думай о том, чтобы стать вдовой. — Голос сочился медом, но за этой напускной лаской, герцогиня чувствовала, скрывалась угроза. — Лучше позаботься о том, чтобы у рода д’Альбре наконец появился наследник.
Зажмурившись на миг, ее светлость ускорила шаг, мысленно проклиная Морана за то, что полюбил другую. Берзэ — за то, что посмела так
