— Ничего не было… честное слово! Ничего не было, — запищала Барбара, прикрыв от страха глаза.
— Вот именно. Ничего не было, — тяжело уронил возвышающийся над ней парень. Кудрявая на миг приоткрыла глаза и, столкнувшись с его бешеным взглядом, тихо охнув, вновь зажмурилась, вот только это не спасло ее от, казалось, вворачивающегося прямо в мозг, угрожающе шипящего, словно разъяренная змея, тихого, но от этого не менее жуткого шепота: — Поняла, мерзость? Ты отвела Анну в мою комнату и уложила спать. Больше ничего не было. Кто бы ни спрашивал. Узнаю, что проболталась, — сдохнешь. Усекла?
— Д-да… — с бешеной скоростью закивала бледная от страха девочка и, получив ускоряющий, да к тому же крайне болезненный шлепок пониже спины, вспугнутым зайцем умчалась по коридору. Проводив брезгливым взглядом начинающую шалаву, Вячеслав сплюнул на пол и, развернувшись, вновь вошел в комнату, посреди которой стояла уже оклемавшаяся Лотта… почему-то снова обнаженная, нарочно выставляющая свои прелести напоказ. Неверное решение.
— Меня тоже отшлепаешь? — с призывной улыбкой протянула она… и вновь рухнула на пол от тяжелой пощечины. Вячеслав же занялся снесенной им в первый заход дверью. Исправить поломку удалось быстро и без проблем, всего-то и нужно было чуть приподнять дверь да посадить на штыри петель. Очередной незаметный мазок кровью по косяку, короткое вливание Эфира, отсвет которого он прикрыл своим телом, и готов надежный замок. Закончив с дверью, Стрелков обернулся к распластавшейся на полу твари и ощерился в жутковатом оскале.
— Мать учила меня, что негоже подымать руку на женщин. Даже на проституток. Тем более на клейменых, — глухим, странно вибрирующим голосом заговорил он, крепко ухватив Лотту за волосы. От этого вгоняющего в ужас тона ноги девицы ослабели, а по телу побежали толпы мурашек. Вот только боль от наматываемых на руку волос была сильнее, и ей волей-неволей пришлось подняться с пола. — Но ты не женщина, ты — педофилка, только что пытавшаяся изнасиловать мою двенадцатилетнюю сестру. Отшлепать? Я нарежу из твоей спины ремней, а потом сломаю хребет и спущу тебя в канализацию, чтоб дерьмом захлебнулась… если не расскажешь, кто тебя на это надоумил. Сейчас же.
Лотта посмотрела на вдруг оказавшегося таким страшным мальчишку… и отчетливо поняла: промолчи она, и тот именно так и поступит. Девица заскулила, по ее ногам что-то потекло, а в воздухе разлился резкий запах дерьма и мочи.
Она рассказала. Быстро, сбивчиво, захлебываясь словами и слезами, выложила всю затею Ирмы, решившей «чуть-чуть поторопить события». Только бы нависающий над ней монстр ушел, испарился, исчез без следа! Страх сотрясал тело Лотты, а один взгляд Вячеслава заставлял скулить от ужаса. Но все когда-нибудь заканчивается, вот и помощница Зброевой закончила свой рассказ и… зажмурилась, обхватив себя руками.
Миг, и держащая ее ладонь разжалась, выпуская крепко скрученный пучок волос, тут же скрывших лицо Лотты встрепанной завесой.
— Живи пока, — равнодушно проронил Стрелков, брезгливо вытер руку платком и, подхватив с пола платье сестры, развернувшись, потопал к двери. Но уже стоя на пороге, обернулся. — Да, ты же не совсем дура, понимаешь, что о нашей беседе лучше молчать… Не слышу ответа.
— П-понимаю, — кивнула Лотта, справившись наконец с дрожью. Страх медленно отступал, прячась где-то в глубине души, но одного взгляда на Вячеслава было достаточно, чтобы тот вновь схватил ее ледяными пальцами за сердце.
— Славно, — растянул губы в фальшивой улыбке Стрелков. — Прими напоследок добрый совет: не лезь к детям, если не хочешь, чтобы с тобой случилось что-то ужасное. Мы поняли друг друга?
— Да… — бешено закивала головой девица, провожая взглядом скрывшуюся за раздолбанной дверью фигуру человека, отныне ставшего для нее самым лютым ночным кошмаром. И только когда тот исчез из виду, она позволила себе расслабиться и, бессильно осев на пол, разреветься в голос, выплескивая напряжение, скопившееся за самые долгие пятнадцать минут в ее жизни. И лишь час спустя, нарыдавшись до усталости, она кое-как поднялась на ноги и начала приводить в порядок себя и комнату… которую к тому же пришлось проветривать до самого ужина. И то, даже когда поздним вечером Лотта засыпала в своей постели, ей мерещился запах испражнений, от которых она добрых два часа оттирала ковер перед кроватью. А ночью пришли кошмары…
Добравшись до «своей» комнаты, Вячеслав присел на край кровати, занятой сладко спящей сестрой. Прислушавшись к ровному эмофону Анны, он убедился, что снедавшее ее во сне возбуждение почти отступило и, облегченно вздохнув, откинулся спиной на стену. Фокус с наведенным страхом дался Вячку о-очень непросто. Болят голосовые связки от огромного количества пропущенного по ним Эфира, добавившего в интонации инфразвук. Сводит судорогой ладонь сжимавшей волосы Лотты руки, через которую он пропускал все тот же Эфир, напрямую внушая чертовой девице страх и ужас… Да и голова раскалывается от такого «многогранного» воздействия. Эх, сейчас бы отдохнуть пару часиков!
А не получится. Время обеденного перерыва в мастерской подходит к концу, и через десять минут Вячеслав должен быть на рабочем месте. Иначе Руперт его просто схарчит, без соли и перца. А давать занудному управляющему повод для нотаций и штрафов — последнее дело. Собственно, на самого Руперта Вячеславу плевать, но ведь тот непременно доложит о его косяке Герхарду и, что хуже всего, Маргарите. И если герр Баум, узнав о причинах опоздания ученика, почти наверняка поймет и простит, то Рите, во-первых, просто нельзя рассказывать о происшедшем, а во-вторых, даже если бы эту причину можно было огласить, она все равно не упустила бы возможности выесть ему мозг. Получать же две нотации за одно нарушение… Брр!
Стрелков успел. Бежать, правда, пришлось, изрядно усилив мышцы Эфиром, что гарантировало болезненные ощущения позже, по окончании пробежки, но в ангар мастерской он вошел одновременно с вернувшимися с обеда работниками и, просквозив под подозрительным взглядом Руперта на свое рабочее место, продолжил разборку оставленного час назад шлема с выгоревшей рунной начинкой.
Руки юноши действовали будто сами по себе, а в голове крутились мысли о происшедшем с Анной… и варианты противодействия дальнейшим попыткам ее окрутить. Снова мелькнула идея побега, но Вячеслав сумел от нее избавиться. Бежать сейчас значило бы не только забыть об учебе у герра Баума, с чем Вячко вполне мог смириться, но и огрести кучу огромных проблем. Рита ни за что не позволит своему «имуществу» сделать ноги и наймет пару прикормленных команд наемников, чтобы те вернули строптивцев. Но даже если она не посчитает необходимым тратить на это собственные деньги, хозяйка борделя вполне может сообщить о происшедшем отцам города, и тогда начнется полноценная охота.
Любимое развлечение местных, когда сбежавших контрактников загоняют словно лис… О
