— Убивать я вас не буду, приказа такого не было, но личико подправлю. — человек с изуродованным лицом нехорошо кривобоко осклабился. — Не обещаю, что выйдет так же красиво, но я постараюсь.
— Передай своему хозяину — у меня ничего нет, — прохрипел упомянутый и не успел увернуться от удара кулаком-кувалдой по лицу, которое уже представляло собой одно сплошное месиво.
— Врете, уважаемый! — И снова удар. В сторону полетели брызги крови.
Несчастный глухо застонал и обмяк. Триумфатор же протянул руку назад, вытащил из голенища сапога нож и, приложив к виску жертвы сверкнувшее начищенной сталью лезвие, провел острием по коже, оставляя неглубокий порез.
Предвидя кошмарное зрелище, нервы мои не выдержали и я, отпустив эмоции, дала волю голосовым связкам. Заорала-завизжала так, что зазвенело в ушах. Человек со шрамом буквально отпрыгнул от парня к самой двери, уставившись в мою сторону. Сорвав голос, захрипела и «отключила сирену». Что можно ожидать от бандита, обнаружившего ненужного свидетеля своего злодеяния? Ничего хорошего. Сделала судорожный вдох и замерла в ожидании реакции страшного незнакомца.
— Кто здесь? — Взгляд его испуганно и лихорадочно заметался по комнате. Несколько раз, не задерживаясь, скользнул по мне. — Кто здесь?! — В голосе злодея появились истерические нотки.
Я удивленно выдохнула, хлопая ресницами и не понимая, что происходит. Он что, слепой?
От першения в горле сдавленно кашлянула. Мужика перекосило от злости.
— Кто здесь с тобой, сучонок? — Мои глаза полезли на лоб. — Найду твою девку — ей не жить!
Покрывало с кровати, свисающее до самого пола, отлетело в сторону. Привстав на одно колено, человек со шрамом заглянул под неё и, не обнаружив свидетеля, поднялся с хмурой рожей. О чем-то размышляя, медленно обтер нож о штанину. Я чуть не пискнула, когда он решительно подошел к стене в шаге от меня и приложил ухо к поверхности. Неудовлетворенный ошибочностью своей догадки, разочарованно рыкнул, оскалившись, и вновь вернулся к бессознательному телу. И только склонился над ним, как…
Сдерживать кашель стало невозможно. К этому добавилось сосущее чувство голода. Как же не вовремя! Но разве ж это можно удержать?
…Мой желудок бесстрашно нарушил молчание, издав тонкий жалобный скрежет. Короткое «кхе!» вырвалось из горла следом. Все это в сочетании с моим вздохом стало, видимо, последней каплей для «бесстрашного героя».
Уставившись куда-то поверх моей головы, попятился, резко распахнул дверь и не оглядываясь выскочил из помещения. Створка, с громким стуком ударившись о стену, срикошетила и вернулась в положение «закрыто», хлопнув о косяк. Послышался быстро удаляющийся топот. Несколько долгих секунд я сидела в ступоре от такого поворота. Огляделась растерянно и обомлела: не увидела своих ног, не разглядела рук… ничего!
«Так не бывает!»
Тело, родное, теплое, материальное — чувствовала, но не видела! Пошевелила руками, ногами, оглядела себя со всех сторон… Мамочки! Да что же это? Сделалось дурно. Звон в ушах, мелькающие круги перед глазами и слабость быстро приблизили мое состояние к глубокому обмороку.
Очнулась с тяжелой свинцовой головой. Почувствовала влагу под носом. Не сразу поняла, что это кровь. Потеряв, видимо, сознание, не удержала сидячее положение и своим клювиком тюкнулась об пол. Машинально провела пальцами, стирая юшку над губой, и судорожно всхлипнула, опять ничего не увидев. Держала руку перед глазами, а смотрела на дощатое покрытие. Я прозрачная! Я невидимая! Как такое могло случиться? Впору вспомнить Герберта Уэллса и его «Человека-невидимку». Все мытарства героя и сложности по сохранению его тайны. Рыдала долго, безутешно, тихо подвывая и причитая. А потом сидела опустошенная и уставшая, глядя в одну точку.
Вяло подняла руку, коснулась пульсирующего виска и нащупала у самой кромки волос поджившую рану, края которой ощутимо стягивала засохшая кровавая корочка. След от пули? И та невыносимая боль — результат ранения? Коснулась косынки на шее — одежда и обувь на мне приняли за компанию с телом состояние незримого фантома. Факт, что осталась в банковской униформе, даже обрадовал, пробившись сквозь обрушившуюся на меня беду и безысходность. Оберег. Кругляш, чуть теплый на ощупь, скользнул в ладонь и вызвал всплеск воспоминаний, а за ними и вопросов. Странный старик все знал? Видел моё будущее? И была ли эта встреча с ним случайной? А следом насущное — как мне жить дальше?
Обвела взглядом комнату, где мне «посчастливилось» очнуться. Или вернее будет сказать «ожить». Квадратная, примерно четыре на четыре метра. Стол и два стула у окна, кровать вдоль стены. Напротив — комод-бюро с круглым зеркалом на подставке. Мебель — чистый антиквариат! В углу у входной двери вешалка-стойка для одежды на толстых изогнутых ножках. Какой-то предмет гардероба с неё свисает до самого пола. Пол… На нем мужчина, который не подает признаков жизни. Осторожно подползла к нему, прислушалась: дышит? Грудная клетка едва заметно приподнималась под одеждой в темных пятнах крови — странного вида пиджаком, больше похожем на сюртук, кои носили господа в середине-конце девятнадцатого века. Когда-то белоснежный шейный платок, повязанный выпуклым узлом на шее, в грязно-красных разводах. На лицо страшно смотреть. Губы опухли и потрескались от побоев. Из перебитой переносицы сочится сукровица. Брови, лоб… след от ножа на виске. Костяшки на руках сбиты. По-всему, мужику со шрамом тоже дали хороший отпор. Что же мне с тобой делать, милый? Тут со своей проблемой не знаю, кому кричать «Караул!»
За окном темно. Ранее доносившийся гул голосов из-за закрытых дверей давно стих. Разобраться бы, что за место такое, да решить уже, с чем все это есть. Оглядела с жалостью «жертву рэкета» и поняла, что воскрешение даже в образе приведения не лишило меня милосердия и сострадания. Ну не могла я оставить этого человека умирать черт знает где! Черт-то знает определённо, а мне, чтобы это выяснить, надо для начала выйти из комнаты или дождаться утра, которое, скорее всего, может наступить лишь для одного из нас.
Кряхтя от натуги, надрывая спину, ругаясь сквозь зубы и обрывая руки, тащила пострадавшего до кровати. Самое сложное ждало впереди — уложить его на постель!.. Ох и тяжёл оказался уважаемый милорд! Сидела потом на стуле, чувствуя, как от перенапряжения трясутся колени, и решалась на очередной безумный подвиг.
У маклера Ника Хэллоуэйя и его любимой девушки был восхитительный набор косметики. У блестящего ученого Гриффина — много-много метров бинта. У другого гения — Себастьяна Кейна — резиновая маска из жидкого каучука и очки, а у меня… шикарный, опознанный в
