– Ну… – попытался выдать издевательскую шуточку Уильям, но под моим предупреждающим взглядом сдержался. Понимал, что любой, кто сейчас произнесет хотя бы звук, окажется проклятым. Даже если просто прожужжит комар, прокляну всю комариную колонию и заодно единственного человека, кривовато ухмылявшегося из-за моей неловкости.
– Ничего, – передернула я плечами и бодрым голосом (хотя бодрости совершенно не испытывала) заявила: – Для починки одежды заклинание у меня тоже имеется.
Оставалась надежда, что во время ритуала я вспомню, как он проводится. Зря, что ли, магистериум с красным дипломом окончила? И вообще, бабка Примроуз утверждает, что колдовство – как вязание: голова забывает, а руки помнят.
С самым серьезным видом я расстегнула все пятьдесят четыре пуговки на груди платья и вылезла из него через ноги, оставшись в сорочке, похожей на белый сарафан.
– Мог бы и отвернуться, – фыркнула я в сторону Уильяма, пока раскладывала платье поверх куста, чтобы слепить с помощью магии верх и низ.
– Я видел тебя обнаженной. В камине.
– Но сейчас-то ты видишь Дороти, – заметила я. – Кстати, хорошо, напомнил, что тебе надо стереть кое-какие воспоминания.
– Думаю, магия не поможет, – продолжал подкалывать тот. – Зрелище было незабываемым.
– Ты просто не знаешь, с каким профессионалом связался!
Я сделала сложный пасс рукой над разодранным швом, отдала мысленный приказ, но что-то явно пошло не по плану. Платье вспыхнуло голубоватым пламенем, заставив меня испуганно отпрянуть. Реакция у Уильяма оказалась получше, чем у черного ведьмака. Он моментально оттолкнул меня в сторону и швырнул горящую тряпку в воду, пока не вспыхнули сухие кусты. Огонь потух, а испорченный вконец наряд расправил на солнце рукава.
– Если ты стираешь воспоминания так же, как делаешь заплатки, то, пожалуй, я сострою вид, что все забыл без магии, – последовал комментарий. – Чулки не передумала портить? Не станет чулок, ноги сотрешь в кровь.
Я даже не пожелала отвечать, просто фыркнула в его сторону. Не учите, господин Брент, черную ведьму жить и колдовать! В конце концов, что может быть проще, чем добавить плотности ткани?
Не обращая внимания на соседа, я задрала подол, расправила чулок, чтобы на голенище не вылез залом, и принялась бормотать заклинание, искренне веря в то, что не перепутала ни единого словечка. Но ведь помнила же, как плохо во время учебы мне давались магические манипуляции с тканями: то занавески в аудитории подожгу, то ковер летать заставлю. Вот и чулки затвердели, превратившись в яичную скорлупу. Разглядывая хрупкий панцирь, обхвативший тисками ноги, я едва сдержалась от матерного комментария.
– Ты чего притихла, самостоятельная черная ведьма? – полюбопытствовал Уильям. – Сапоги вышли на славу?
– Я готова идти! – моментально опуская подол сорочки, выпалила я, но едва преступила с ноги на ногу, как раздался хруст сломанной скорлупы. Взгляд мужчины нашел мои ступни, торчащие из-под рубашки. На пальцах яичная броня покрылась мелкими трещинками, похожими на кракелюры старых картин.
– Почему они потрескались? – изогнул Уильям брови.
– Так и задумывалось, – с ходу соврала я. – Идем?
То, что именно «так» вообще не задумывалось ни разу, стало очевидно с первых шагов. Хруст крошащейся скорлупы тревожил болото, а мне казалось, будто в ступни вонзались сотни иголок. Прихрамывая, я тащилась по узкой лесной тропинке за Уильямом, со злостью отдирала подол сорочки от кустов и мечтала кого-нибудь проклясть. Наконец, уколовшись особенно чувствительно, я ойкнула и встала на цыпочки.
– Дитя природы, тебе носки или туфли? – не обернувшись, уточнил Уильям.
– Туфли. – Я сегодня столько поступалась гордостью и принципами, что разом больше, разом меньше, уже никто счет не ведет.
– Отскрести сапоги от ног нужно? – Он встал и упер руки в бока.
– Угу…
Глядя на то, как я отчищаю ступни, чтобы погрузить их во влажные кожаные ботинки, на семь размеров больше, попутчик покачал головой:
– А могла бы обуть на чулки.
– Прокляну! – огрызнулась я для порядка, хотя понимала, что он был прав.
Если мне казалось, что Дороти-кошка была моим самым большим колдовским провалом, то я сильно ошибалась. Ничего позорнее, чем отдирать по кусочкам от икр яичную скорлупу, недавно представлявшую собой шелковые чулки, мне делать не приходилось. Какое счастье, что об этом отвратительном, бесславном дне из моей биографии никогда не узнает Брит! После столь чудовищных провалов вернуть авторитет в глазах кузенов стало бы невыполнимой задачей.
Через час скитания по лесу, раскрашенному солнечной мозаикой, чаща начала мельчать. Мы с Уильямом не сдержали облегченного вздоха, надеясь, что выбрались к дороге, но перед нами снова во всей красе открылось болото. То же самое, только с другой стороны. В осознании собственной никчемности мы таращились на кочки, кручи и грязные, нагретые в тяжелой, влажной жаре водные кляксы, и чувствовали, как набирает плотность молчание.
– Ты вообще знал, куда идти? – тихо уточнила я.
– Мне было известно направление…
– Это был риторический вопрос и уточнений не требовал! – рявкнула я и глубоко вздохнула. – А теперь не произноси ни звука.
Расставив руки, я подняла лицо к солнцу, прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться, чтобы понять, в какой стороне находится особняк Кросфильд. С замком Нортон такие штуки всегда срабатывали, да и поисковая магия мне с детства давалась без особых усилий.
– Что ты делаешь? – полюбопытствовал Уильям. – Снова пытаешься колдовать?
– Специально бесишь черную ведьму? – Я приоткрыла один глаз и покосилась на насмешника.
– Что вы, госпожа черная ведьма, колдуйте на здоровье. – Он сделал приглашающий жест руками и кивнул: – А я пока под деревцем подремлю.
– Держи рот закрытым, – промычала я, снова пытаясь погрузиться в магический транс.
– Только не спали болото…
– Рот! – прорычала я.
Однако жара, недосып и, главное, голод действовали на меня самым странным образом – мысли, тягучие и густые, заполняли голову и не давали сосредоточиться. Только-только я услыхала биение магического пульса под ногами, как вдруг, сама от себя не ожидая, широко зевнула. Вот ведь! Быстро оглянулась в сторону Уильяма. Сидя под деревцем, тот с брезгливым видом отчищал от репьев дорогущие брюки, на которых еще поутру красовались отутюженные стрелки. Снова закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, но тут подло и громко заурчал пустой живот.
– Проклятье! – фыркнула я, сделала глубокий вздох, и сознание переместилось в сильного, яростного ястреба в бескрайнем синем небе.
На земле зеленым озером растекался лес. В центре светлело похожее на кляксу болото, у кромки воды застыла крошечная женская фигура в белом – я сама. Наконец мне удалось увидеть охряную ленту дороги. Я вернулась в тело с толчком, попятилась, стараясь сохранить равновесие. После перемещения голова шла кругом.
– Нам туда! – заявила я, указав направление.
Без слов Уильям поднялся,
