— Фамилия моя настоящая и имя с отчеством совершенно ничего тебе не скажут, они обычные и по большому счёту ничем не примечательные в том мире или времени, откуда я неведомым путём перенёсся сюда. Быть может, это сон страшный, или параллельная реальность, я до сих пор не разобрался, а если честно, то и разбираться-то не хотел. Родился, был любим родителями; когда дорос до совершеннолетия, пять лет по контракту служил в армии; отслужив, занялся мелким бизнесом и прогорел, пошёл в мастерскую автослесарем, где и проработал три месяца, и надо же было такому случиться, у одного из мастеров сын родился, и он, как положено, проставился. Я выпил, уснул. Очнулся неведомо где, притом в чужом совершенно теле, как оказалось, принадлежащем быку из банды Кабана. В общем, обычная и ничем не примечательная жизнь обычного рядового человека, за исключением, конечно, того, что я каким-то неведомым образами оказался здесь и сейчас с тобой разговариваю. Больше мне тебе добавить нечего, это вкратце и вся моя история.
Штаб-майор смотрел на меня разинув рот от удивления, но быстро взяв себя в руки, с клацаньем захлопнул нижнюю челюсть и в растерянности почесал стриженый затылок, проронив:
— Да уж, вопросов стало после твоего признания ещё больше.
Помолчав некоторое время, лейб-гвардеец, не находя для себя хоть какого-нибудь приемлемого логического объяснения, резко дёрнулся и неожиданно осипшим голосом воскликнул:
— Ну хоть эпоху свою назови, или, там, выдающиеся исторические персоналии, которые жили в твоё время, иначе ориентироваться нет ну никакой возможности!
Да уж, и ответить нечего, чем примечательна моя эпоха, разве что развал СССР и предательство своего народа элитой этого великого государства. Прямо-таки стыдно и до глубины души обидно за свою эпоху, честное слово…
— Сталин, Гитлер, победа в тяжелейшей Великой Отечественной войне, завершившаяся водружением красного знамени на Рейхстаге в Берлине, Юрий Гагарин, впервые в истории человечества вышедший в космос на орбиту Земли 12 апреля 1961 года. Ну и, конечно, развал первого в истории социалистического государства под названием СССР в 1991 году, правда, я тогда маленьким был, но тем не менее помню, как нам всем тяжело было…
Штаб-майор лейб-гвардии, глядя на меня выпученными до предела глазами, зашатался и, схватившись за голову, не своим голосом взревел:
— Боже ты мой, это же более трёх тысяч лет прошло!!! Невероятно, надо немедленно доложить Совету старейшин.
— И что это даст? — без всяких эмоций взирая на мечущегося офицера, поинтересовался я, даже не надеясь получить сколько-нибудь вразумительный ответ.
— Ну как же?! Если всё то, что ты рассказал, правда, то это грандиозное событие для нашего народа!
— Может, да, а может, нет, не мне судить, — с пренебрежением обронил я, — но точно знаю, что мне надо делать здесь и сейчас. Бери свою сотню и выдвигайся на юго-восток в помощь барону Симеону Альбрехту. Помогите ему пробить гуманитарный коридор, для того чтобы вывести из зоны боевых действий страдающее мирное население. Коды связи и декодер для прямой связи с подполковником возьми у дежурного связиста.
— Будет исполнено, сир! — лихо козырнув, выпалил он и быстро покинул аппаратную.
Я опять остался в одиночестве, продолжая с затаённой болью взирать на пламя пожарищ, окутавшее весь горизонт.
Вот и выяснилось, наконец, где я оказался. Вот оно какое далёкое будущее… Что-то безрадостное оно, если честно, прошли тысячелетия, а натура человеческая осталась прежней. Те же склоки и свары за власть и влияние, всё та же внутривидовая борьба за самок, доминантность и ресурсы, только инструменты этой борьбы стали совершеннее.
Противно зазвенел сигнал вызова. Скосив взгляд на коммутатор, я мысленно дал команду на соединение, и на экране появилось хмурое лицо криминального авторитета.
— Приветствую, Тур, ты, случаем, в ближайшие сутки не собираешься отдать нам команду штурмовать родовые замки этих полоумных принцев? — без всяких церемоний поинтересовался он, исподлобья посматривая на меня, в позе ощущалось немалое внутреннее напряжение.
— Нет, а в чём, собственно, дело, Зубец?
Выдохнув с облегчением, он улыбнулся одними губами.
— Да видишь, какое тут дело, Тур, конкуренты зашевелились и собираются за мой счёт поживиться и меня в сторону отодвинуть, надо им показать, что они глубоко ошибаются на сей счёт.
— Так в чём же проблема, покажи, кто тут хозяин, как минимум два, а то и три дня у тебя в запасе точно есть. В общем, четыре дня я тебя беспокоить не буду, но по истечении этих дней будь готов начать штурм родовых замков принцев и их вассалов.
— Я тебя понял, Тур, и фарта тебе большого, он нам всем ой как нужен, — скороговоркой проговорил Зубец и отключил связь.
Усмехнувшись, я прошёлся до пульта управления разведывательными дронами и, присев в кресло, задумался. Чего-то в этом роде я и ожидал. В такие времена криминал всегда выходит на большую дорогу, так как все сдерживающие механизмы испаряются без следа. В первую очередь в дело вступают давно организованные группировки, а за ними следом сбиваются всевозможные шайки различного разлива и начинают творить разбой с беспределом, и в какой-то момент им становится тесно, и они начинают воевать друг с другом за резко сужающуюся кормовую базу. Чем больше они перебьют друг друга в междоусобице, тем народу будет легче, да и в дальнейшем наводить порядок будет куда проще, так как основная часть отморозков сгинет от рук таких же, как и они сами.
— Вот же компанию я себе подобрал, — пробурчал я себе под нос, — мелкие аристократы, бандиты и бизнесмены средней руки, налётчики и люди без будущего, у которых вдруг появился лучик надежды занять более высокую социальную нишу и тем самым добыть себе и своим детям это самое пресловутое будущее. Хотя, конечно, любой потомственный аристократ имеет основателем рода отъявленного головореза или бандита. Не зря же в элите давно существует неписаное правило, если основатель твоего благосостояния добился своего капитала менее чем триста лет назад, то элита с тобой даже и разговаривать не будет, ты никто для них, и звать тебя никак. Именно время легализует начальный капитал, добытый далеко не благовидным образом. Исключения, конечно, бывают, вот только это исчезающе малая редкость, только лишь подтверждающая общее правило. Стану ли я этим исключением, бог весть.
