Терр, наконец, сообразил, что Аранан не собирается расставаться с семейным состоянием. Уходя, он настоятельно пригласил Аранана зайти как–нибудь позже на обед, чтобы продолжить переговоры. Аранан в ответ промычал что–то эдакое, что он, мол, попросит заместителя своего секретаря связаться с заместителем секретаря Терра, а про себя поклялся, что даже близко к этому человеку не подойдет, если только его не заставят.
Когда Терр ушел, Аранан скрылся за буфетной стойкой.
Спустя еще один утомительный час начали расходиться первые гости. Прибытие и отъезд на таких приемах подчинялись строгому распорядку. Теперь Аранан мог уехать, не привлекая к себе внимания. Облегченно выдохнув, Аранан нашел предлог покинуть прием и вызвал свой гравикар к парадному подъезду.
Закон о рабовладении был одним из первых законов, принятых на Киаваре. В схолах Киавара учили, что так и должно было быть. Во время домашнего обучения Аранан слышал, что так называемый Спаситель заставил гильдии капитулировать, уничтожив ядерными ударами четыреста тысяч человек.
Последовали большие волнения, из которых выросла новая конституция, хотя на самом деле мало что поменялось. Одетые в одинаковую форму слуги маячили в пределах видимости, готовые исполнить любой каприз глав гильдий. Когда Аранан сбежал с приема, из потайных комнат явились мужчины и женщины, чтобы помочь ему отряхнуть камзол и накинуть на плечи плащ из шкуры инопланетного животного. Консьерж непреклонно сдерживал очередь из менее богатых гостей, желавших покинуть прием, пока Аранан не ушел. Гардеробщиков незаметно сменили другие слуги, пришедшие, чтобы проводить Аранана к его угольно–черному лимузину. Машина была баснословно дорогой, а в ее утробе прятались те же двигатели, что поднимали в воздух и шепторезы ― комплект импеллеров, способный поднять десять космических десантников в полной броне на высоту, достаточную для полета, без проблем мог поднять на метр в воздух и наземную машину, даже такую большую и богато украшенную, как лимузин Аранана Адрина.
Аранан по–простому плюхнулся на заднее сидение и кинул парковщику монетку. Тот попытался было что–то сказать, но Аранан демонстративно поднял стекло, не пропускавшее ни единого звука.
Укрывшись в своем островке роскоши, Аранан почувствовал себя лучше.
― Хорошо ли вы провели вечер, сэр? ― голос водителя прозвучал несколько странно, но Аранан решил, что это от холода.
― Нет, Распук Кив, не хорошо, ― ответил он, подняв глаза на экран из тонированного глассита, скрывавший водителя. Сквозь экран остроконечная шапка водителя выглядела неясной тенью, руки крутили руль. Аранан почти ничего не знал о своем водителе и не видел ничего, кроме силуэта за экраном, и все же часто с ним беседовал. Тонированный глассит дарил некую анонимность, словно в церковной исповедальне.
― Когда я был моложе, то на вечеринках было куда веселее. Теперь все изменилось, ― проговорил Аранан. ― Теперь никакое веселье мне не светит. ― Он постучал по экрану, словно подкрепляя свои слова.
Веселье кончилось, когда умер отец, оставив Аранана в нежном возрасте двадцати девяти лет на милость политики ― вернее, того, во что она превратилась после подписания соглашений.
― Я помню те времена, когда вечеринки еще были вечеринками, ― продолжил Аранан. ― Мы пили, танцевали и ухаживали за дочерями других технодомов. А что осталось теперь? Бесконечные унижения перед Механикум. Вот все, что из себя представляют эти приемы и аперитивы перед театральными представлениями ― убогие бокальчики теплого вина и крохотные канапе, ― буркнул он себе под нос. ― Да я уже и забыл, когда последний раз на званом обеде пользовался ножом и вилкой! И с девушками знакомиться я не рискую ― они там все шпионки!
Аранан развалился на сидении поудобнее, раскинув руки на спинке. Машина была рассчитана на то, чтобы с максимальным комфортом перевозить до восьми человек, но в последние дни Аранан всегда ездил один.
Он зло наблюдал за тем, как ярко–желтые блики от уличных фонарей скользят по черному металлу лимузина, словно капли машинного масла. Вдали от культурного центра Киавар показывал свое истинное лицо ― прагматичное и уродливое. Это еще больше расстроило Аранана.
― Я не для этого родился. Не для бизнеса. Пусть эти проклятые Механикум забирают его себе.
― Как скажете, сэр, ― откликнулся Кив.
Аранан раздраженно фыркнул и вытащил бутылку «Воды Жизни» из встроенного холодильника. Там всегда лежала новая, запечатанная бутылка, независимо от того, сколько он отпил из предыдущей ― а он всегда отпивал хотя бы немного. И после каждого приема в бутылке недопитого оставалось все меньше. Если так пойдет и дальше, то ему скоро придется класть в холодильник по две за раз. Звяканье льда в бутылке приподняло ему настроение, а холодный алкоголь, обжегший горло, поднял его еще сильнее.
Закончив на этом разговор с водителем, Аранан переключил внимание на напиток и тоскливые городские пейзажи Киавара, раскинувшиеся вокруг.
Как гильдиец, Аранан обладал определенными привилегиями. Его машина с гулом неслась по гладким поверхностям выделенных полос, оставляя позади угловатые служебные машины, развозившие рабочую силу по заводам. По широким грузовым путям, разделявшим общественные и служебные трассы, с грохотом ползли огромные тягачи, их громадные колеса поддерживали трейлеры размером с целый дом. В крохотных кабинах, располагавшихся на самом верху массивных тракторов, сидели сервиторы. Аранан слышал мелодичное позвякивание их механизмов, когда его лимузин проносился мимо тракторов.
Он рассеянно скользил взглядом по логотипам на боках трейлеров. В мутном свете фонарей красная торговая марка поблекла, превратившись в темное пятно. В конце концов, больше не имело значения, кто и что производил на Киаваре ― теперь все принадлежало Механикум.
Машина свернула с основной магистрали, и теперь неслась сквозь лабиринт абсолютно одинаковых складских помещений. Перекрестные, многоэтажные транспортные пути то и дело пересекались с длинными очередями серво–машин, расставлявших и переносивших ящики.
Кив свернул куда–то не туда. Аранан подскочил на сидении, едва не расплескав напиток.
― Что ты делаешь, Кив? Куда мы едем?
― Объезжаем место аварии. Впереди на трассе, идущей к Реннта–сити, перевернулся тягач.
Аранан кивнул. Ответ был вполне логичный, но не слишком убедительный, и, когда лимузин свернул в переулок и медленно остановился, беспокойство молодого Адрина переросло в страх.
Тень Распука Кива открыла дверь. Гильдийцам теперь было запрещено носить с собой оружие, но тем не менее, все они нарушали это правило. Аранан нажал на едва заметный рычажок на одной из пуговиц камзола, открыв потайной ящичек в одной из переборок лимузина ― и недоуменно моргнул, уставившись в пустой тайник, где должен был лежать его лаз–пистолет.
Дверь в салон лимузина с шипением открылась,
