Значит, решено. Дерево будет идеальной точкой.
Миссия Коракса еще не закончена. Вряд ли он захотел бы бросить людей на произвол этой недоделанной тирании. У него были заботы поважнее. А значит, битву за родной дом в отсутствие Освободителя должны продолжать такие, как Фелиния. Он наверняка будет опечален, узнав о смертях, но обрадуется, когда увидит, как страдают угнетатели. Дети Освобождения были уверены в своей цели.
Теперь Фелиния заставит техногильдийцев заплатить за все.
VIII
НЕСОГЛАСИЕ
Вооруженным силам Империума предстояло последний раз выдвинуть свои требования руководителям, князьям и фактор–генералам Каринейского Содружества. Корвус Коракс решил озвучить условия лично. Чтобы усилить эффект своих слов, он произносил их из палаты парламента захваченного города Ретроград‑48.
Гололитическая аппаратура была взята из хранилищ «Сонг–хи», флагмана Фенка, и спешно установлена в палате. Нестройно моргали индикаторы частотных преобразователей, стоящих прямо на письменных столах. Камеры видеозахвата и транслирующий купол торчали над головами золотых статуй. Негромко гудели увеличительные проекторы, готовые вот–вот заработать на полную мощность. Бесчисленные кабели вились под ногами, как клубок змей. Гололитическое оборудование, вытащенное с положенного места, выглядело весьма удручающе.
Коракс настоял, чтобы установка импровизированного гололита была скрыта от глаз остальных каринейцев — они должны были увидеть только имперское командование, занявшее центр здания правительства одной из самых могущественных лун. Места на матрице дисплея должно было хватить на представителей всей Тысячи Лун, чтобы они все могли высказаться, если пожелают. Тысяча отдельных полей для проекции требовала долгой настройки, не говоря уже о том, какой мощный когитатор нужен был для такой задачи. Это представило собой еще одну техническую проблему. Фенк лично проследил за работой.
В качестве сцены Коракс выбрал трибуну спикера. С нее убрали стулья семи министров, которые правили городом вплоть до недавнего момента. Теперь все они были казнены. Эта часть зала была свободна от аппаратуры, а из интерьера вышли вполне подходящие декорации. Это позволяло Кораксу четко вписаться в контекст Содружества — пришедший завоевать систему, теперь он стал ее частью. На платформе стояли два десятка имперских офицеров всех мастей, специально отобранных так, чтобы в глазах жителей Каринэ они выглядели непривычно и пугающе.
Фенк расхаживал по залу в сопровождении группы адъютантов, обмениваясь разговорами с офицерами и адептами. Он знал, что впереди его ждет работа, но желанием ее выполнять не горел. Если бы кто–нибудь сейчас спросил адмирала, Фенк не стал бы отрицать, что попросту оттягивает тот момент, когда ему придется занять место среди остальных высокопоставленных лиц. Перейти под командование примарха для него было не сложно, но служить марионеткой в дипломатическом шоу для него было невыносимо.
Фенк не заметил, как в палату вошел Коракс, и не ощущал его присутствия до тех пор, пока примарх не оказался совсем рядом. Казалось бы, такому могучему существу, как примарх, невозможно было войти в огромный зал так, чтобы новости о его появлении не разлетелись по всей округе — но Коракс прошел через огромное, пустое пространство зала для дебатов, и неожиданно никто, решительно никто не заметил, когда он появился. Удивленные шепотки дали понять Фенку, что не его одного явление примарха застигло врасплох. Работа на мгновение встала, и по залу прокатились разговоры, полные то ли неудовольствия, то ли восторга.
Адмирал невольно вздрогнул, сообразив, что Коракс находился здесь уже несколько минут, исподтишка наблюдая за ним. С точки зрения логики это было невозможно, но опыт подсказывал Фенку, что такое вполне могло быть. Галактика была куда более странным местом, чем дозволяла Имперская Истина.
Фенк постарался прогнать с лица страх и отсалютовал как можно решительнее, но Коракс наверняка уловил его чувства. Примархи, казалось, всегда знали, что чувствуют окружающие.
― Подготовка закончена? — спросил Коракс. Все–таки примарх был странным созданием, подумалось Фенку. В некоторой степени Коракса можно было назвать дружелюбным — уж точно дружелюбнее большинства его братьев. Но, как и все примархи, он был настолько самоуверен, что его уже можно было назвать заносчивым — а в случае Коракса это еще и умножалось на его отстраненное поведение. Они с Фенком никогда не смогут стать друзьями. Это адмирал знал наверняка.
― Почти, милорд, ― откликнулся Фенк. Он не обязан был докладывать о делах лично, ― для таких вещей у него было достаточно заместителей. Однако гордость и нежелание сгибаться перед Кораксом заставляло его при разговоре выпрямлять спину так, словно на обед адмиралу подали древко от штандарта.
― Мы столкнулись с некоторыми трудностями при подключении нашего оборудования к энергосети этого города. К тому же нужно предупредить возникновение некоторых проблем, учитывая совместимость гололита и 3d-технологий Содружества, чтобы охватить удаленную аудиторию такого масштаба. В прошлый раз видеосвязь работала достаточно хорошо, но сейчас перед нами стоит более амбициозная задача. Магос Бернт сказал мне, что чем больше разветвляются входящие сигналы, тем заметнее становится разница между нашими технологиями. Как вы понимаете, у ленточных проекторов другая пропускная способность, ― адмирал указал на магоса Бернта, выделявшегося среди остальных пучком жужжащих механодентритов, шевелящихся над его сгорбленной спиной.
― Так вы решили эти проблемы? Это сообщение должно быть отправлено без малейшей запинки.
― Да, милорд, ― ответил Фенк. — Все готово.
Адмирал с трудом подавил желание продолжить разговор.
― Хорошо, ― кивнул Коракс, подходя ближе. — Это очень важный момент в приведении к Согласию этой системы.
С расстояния в два метра Фенк мог смотреть Кораксу в лицо, не запрокидывая голову, но, когда тот находился рядом, диалог становился проблемой. Адмирал попытался смотреть примарху в глаза и одновременно держать спину прямо, и в пояснице что–то хрустнуло. Затылок неприятно терся о плотный парчовый воротник.
― От всей души желаю, чтобы ваш план сработал, милорд, ― проговорил Фенк. Самому ему в это слабо верилось.
Каждый раз, когда в устоявшуюся зону боевых действий приносило новых командиров, у тех, конечно же, всегда было полно новых идей и лучших вариантов. Иногда это даже срабатывало. Чаще — нет. Новичок не принимал в расчет факторы, совершенно очевидные для тех, кто пробыл здесь долгое время. Фенк на своем веку повидал достаточно уверенных людей, и все они, едва получив командирскую должность, делали одну и ту же ошибку, и неважно, был ли это примарх или же простой бригадир ремонтной группы — всех их поборола собственная гордыня.
Будучи воякой до мозга костей, Фенк, тем не менее, хорошо разбирался в людях, и подозревал, что подобная теория справедлива для любой человеческой структуры. Власть зашоривает мышление.
― Есть своя польза в том, чтобы использовать информацию как оружие, ― проговорил Коракс. — Пропаганда, которая работает против самой
