- Ну наконец-то. Думал, не дождусь.
Иккинг подходит к своей новой покупке и проводит рукой по баку. На лице расцветает улыбка.
- Крутой байк, парень. – говорит один из грузчиков.
- Не то слово. MV Agusta Brutale 1000 Serie Oro. Двести двенадцать лошадиных сил. Сто пятнадцать ньютонметров крутящего момента на девяти тысячах оборотов. Полностью титановый прямоточный выхлоп от SC Project. Это зверь. – Иккинг полностью обследовал мотоцикл на наличие вмятин и царапин, коих обнаружено не было. – И, кстати, где ключи?
- Ах, да чуть не забыл. – из-за спины донесся голос курьера. Парень достал из сумки ключи и вручил Хэддоку. На лице Иккинга так и сияла улыбка.
Иккинг достал из кармана 500 долларов «чаевых» и отдал парням за качественную доставку. Он аккуратно разобрал каркас и был уже готов отправиться в первую поездку, как его будто окатило.
«Экипировка!» - парень пулей убежал в дом и спустя пару минут стоял перед мотоциклом в полном экипе от Dainese.
Он вставил ключ в замок зажигания и повернул по часовой. Загорелась подсветка цифровой приборной панели. Иккинг нажал на кнопку запуска двигателя и спустя пару секунд его слух уже ласкал приятный звук титанового прямотока.
Он втыкает передачу и подрывается с места.
Это божественное чувство. Он уже практически забыл это. Какой бы быстрой не была машина она никогда не даст тех эмоций, какие дает мотоцикл (знаю по себе).
Прошло уже года четыре с тех пор как Иккинг продал свою старую Kawasaki Z800. Захотелось чего-то более размеренного. Ох, как он потом жалел об этом. Нет, А8, конечно, крутая тачка, удобная, довольно быстрая, но это все не то. Она никогда не даст таких эмоций. Такого чувства свободы. Будто бы полета.
Наконец-то он смог забыться. Надолго ли? Не сказать. Но впервые за это гребаный день он почувствовал освежающую легкость. Будто в этом мире нет ничего кроме него, мотоцикла и скорости…
========== Подготавливая почву ==========
Настроение у Иккинга не сложилось с самого утра. Не успев открыть глаза, голову Хэддока уже начали посещать дерьмовые мысли. Для начала, впереди университет и неминуемая встреча с Астрид, которой ему очень не хотелось смотреть в глаза. Затем, приезд отца, который, как уже догадался Иккинг, придумал что-то «крутое». И так мыслишки по мелочи, которые добивали парня, практически до дикой депрессухи.
Шатен встал с кровати и размеренным шагом отправился в ванную, где холодный душ, в теории, должен был вернуть парня в чувства, но на практике, еще сильнее ухудшил положение вещей. Хэддок быстро закинув в себя пару тостов и кофе, и одевшись направился в гараж, где его ждало его новое приобретение.
Сегодня он решил ехать на мотоцикле. Ибо, погодка была отличная, да и этого зверя еще нужно обкатать, поэтому совмещаем приятное с полезным. Иккинг надел шлем и завел байк и выехал из гаража, а затем и района. Откручивать ручку газа до упора Иккинг не решался по нескольким причинам:
Во-первых, байк на обкатке, и сильно крутить двигатель в первые 1.5-2 тысячи километров не стоило.
Во-вторых, он довольно долго не садился за руль мотоцикла, и требовалось время, чтобы заново привыкнуть к управлению.
Ну и в-третьих, в такой, не очень быстрой, размеренной езде, виляя между машинами в пробках, есть своя фишка. Что-то, что создает ощущение… стабильности что ли.
Все-таки не зря он выбрал мотоцикл в этот день, настроение парня заметно выросло и местами даже начала появляться улыбка. Вот уже перед глазами замаячило здание колледжа и настроение снова улетучилось.
Иккинг сделал глубокий вдох и въехал на территорию злосчастного здания.
***
Час назад. Дом Астрид.
Астрид была решительной девушкой. Если она что-то хотела она это делала. Если ей что-то понравилось она это брала, не смотря ни на что. Но когда она узнала «счастливую» новость, то вся ее решительность и уверенность сошла на нет. Да еще и Хэддок повел себя как козел, так что…
Девушка провела всю ночь в размышлениях: что делать дальше. Аборт она не собиралась делать точно – она не из таких девушек, она готова мириться с последствиями. «В отличии от некоторых» - подумала блондинка. Утро Астрид началось рано и скверно. За ночь она решила лишь одну единственную вещь: родители должны знать. Хотя бы мать… Девушка вышла из спальни полная решимости, как в старые добрые времена, но увидев лицо матери, наслаждающейся теплым осенним утром, ее решимость снова сошла на нет. Весь завтрак Астрид провела тише травы и в довольно угрюмом состоянии, чем вызвала повод для беспокойства у родителей.
- Астрид, дорогая, ты в порядке? Ты сегодня ужасно бледная, может, останешься сегодня дома?
- Нет, мам, все хорошо, правда, просто голова разболелась, не стоит беспокоиться.
И голова действительно болела. От беременности или от того, что она не спала всю ночь, не ясно. Но она знала точно, что чувствует она себя паршиво. Как только она поднималась со стула голова начинала ходить кругом, не сильно, конечно, но достаточно для того, чтобы оступиться.
Девушка поджала губы, глядя на маму. Не хотелось портить ей настроение. Да и говорить, если честно, было стыдно и немного страшновато. Неизвестно как она отреагирует, когда узнает, что ее любимая дочурка нагуляла ребенка, а отец послал ее далеко и надолго.
Блондинка вернулась в свою комнату и начала одеваться. Ее взгляд упал на тумбочку, а вернее на тест с положительным результатом, трехдневной давности. «Как хорошо, что мама вчера не убирала мою комнату…» - девушка убрала тест в конверт с документами из гинекологии. Она тяжело вздохнула.
Астрид чувствовала себя скверно. Ей было отвратно от себя самой. Потому что она помнила…
Она помнила, как целовала его у барной стойки. Как кусала его шею. Как ерзала у него на коленях в машине, когда они ехали к нему. Помнила, как извивалась под ним, как просила ни за что не останавливаться. Как гладила его грудь, когда он уснул. Она помнила все. Каждую мелочь, каждую деталь. Все…
Воспоминания вернулись почти сразу же. И ей было отвратно. Не от того, что она переспала с парнем, и не от того, что сделала это с Хэддоком. Нет. Ей было отвратно от того, что ей понравилось. Настолько, что она хотела вспоминать снова и снова. Хотела докоснуться до его груди, почувствовать его губы на своих, почувствовать всего его. Ей хотелось сделать это снова. И с ним. Только с ним. Потому что она была уверена, что никто другой не сможет сделать даже половины того, что может он. Не сможет быть одновременно ласковым
