— Чарли, скажи им, чтобы они там заткнулись. — вышел из себя судья, а затем стал снова перебирать толстые огромные горы бумаг.
— Его дело? — спросил один из помощников судьи.
— Да! Не могу поверить, что мы от него избавимся. Этот придурок тут не одному десятку людей надоел, как заключенным, так и нам — начальству. И он гордо похлопал себя по груди.
— Ну а куда его теперь везут?
— Его переводят в Прайстон.
— Прайстон?! — воскликнул помощник с такой интонацией, как будто это его туда везли.
— Да именно туда.
— Но это же Прайстон? — опять повторил помощник, — вот черт, там-то он получит.
— Там ему, гандону, самое место.
— Господин судья, его ведут.
— Хорошо.
Судья мгновенно собрал все бумаги, накопленные за три года пребывания Питера здесь, и сложил их в одну стопку. Затем встал и дал знак четырем своим помощникам, чтобы те тоже встали. Сначала зашел один охранник, затем завели Питера, а за ним ещё троих охранников. Питер был закован двумя наручниками на руках и двумя на ногах. Он с трудом прошел четыре ряда деревянных скамеек, стоящих в зале, зашел в камеру, сел на металлическую скамейку и опустил на колени голову. Он был в грязной оборванной синей рубашке и обрезанных до колен спортивных полудрявых штанах. Голова у него была как ни странно не лысая, а волосы достигали около семи миллиметров в длину.
— Господин Грэйс, встаньте! — укоризненно сказал судья, словно говоря это ребенку, который случайно что-то испортил.
Тут к Питеру подлетел суровый охранник и резко дернул Питера за рубашку, которая и без того вся трещала от старости.
— Ну-ка встань, тварь, тебе сказали.
Питер от резкого вздергивания поднялся вверх, не открывая глаз, пошатался на слабых ногах около пяти секунд и снова бухнулся на скамейку.
— Я тебе сказал… — хотел опять заорать охранник, но судья его остановил.
— Тише, тише. Не стоит из-за этого такой крик разводить, ты же видишь он в ауте. Лучше давай быстрее начинать.
На самом деле Питер притворялся, зная, что завтра его поведут на суд, он предусмотрительно не стал выпивать капсулу, с помощью которой действуют уколы, которые ему колют в жутких количествах. Некоторым будет интересно, а почему тогда он всегда их выпивал? Потому что если сделают укол, а капсулу не выпить, начинается одно-потоковая реакция, мозг отключается, и начинаются галлюцинации, после которых всё тело пронзает сильная боль, особенно если учесть, что Питеру снотворное колют в дозах, в три раза превышающих норму. Положив голову на колени, он, приподняв локти, просматривал зал и сразу увидел странную вещь, один из охранников частенько что-то шепчет по рации и он сразу понял — осведомитель.
— Подследственному Питеру Грэйсу, 1963 года рождения, находящегося в данной окружной тюрьме штата Калифорния с февраля 1984 года, дальнейшее пребывание отказано по причине неуважения персонала и несоответствующему поведению, засим просим перевода в тюрьму Прайстон. Вам всё понятно, мистер Грэйс? — с широкой улыбкой спросил судья, посмотрев на Питера. Тот даже не шелохнулся.
— Черт, что вы вкололи этому подонку? — спросил судья, — ладно, ладно, можете не отвечать, — замахал руками он.
Охранники зашли в зарешеченную камеру. Один взял его за шиворот, тот, что показался Питеру осведомителем хотел взять его за цепочку на наручниках, но тот убрал руки, медленно поднял голову: «Думаете я не слышал ту чушь, что вы несли? Зря вы мне не втолкнули эту капсулу в глотку, тогда бы ваши нервы были в порядке, вы разве не знаете, что мистеру Грэйсу никогда нельзя доверять?»
— Заткнись, — проскрипел осведомитель.
Питер снова убрал руки от чужих рук, пытавшихся взять его за руки, затем он резко дернул головой. Охранник, державший его сзади от неожиданности выпустил его, а Питер, накинув цепь наручников на шею охранника — осведомителя стал его душить, шевеля ими, как бы пиля горло. Тот беспомощно храпел. Примерно ожидая нечто подобное, охранники схватили пистолет — шприц и нажали на «курок» игла резко вонзилась в руку Питера, но он не расслаблял руки. Затем ещё один щелчок, ещё и ещё. После шести кубиков он медленно стал падать и затих, они воткнули ему в рот зеленую капсулу и медленно потащили обратно в камеру.
— Что ж я этого и ожидал, — сказал судья, затем махнул пальцем одному из помощников, — Чарли, останься.
— Да.
— Когда прибывает поезд?
— Сегодня через, — он посмотрел на часы, — пять часов.
— Хорошо, можешь идти.
Они говорили о тюремном поезде, который раз в два дня приезжал в тюрьму и привозил продукты и увозил, либо привозил заключённых. В этот рейс хотели «погрузить» и Питера. Он должен был ехать до Аризоны, затем через Техас, там пересадка в другой поезд, а из него уже в Прайстон.
Но было в душе у судьи какое-то предчувствие, что «погрузка» Грэйса будет трудной, ему с самого начала казалось, что он что-нибудь выкинет. Вообще его поражало воображение Питера, казалось бы, отпетый насильник и убийца, постоянно устраивающий истерики и вообще типично ненормальный тип должен быть таким как все. Однако Питер, несмотря на свой характер, был не так глуп.
Он опять что-нибудь выкинет, — думал судья.
Черт! Он как в воду глядел!
— 4-
Несколько часов спустя.Рация на поясе главного охранника зашипела, он нажал кнопку «прием» и стал ходить по комнате, все время повторяя «да» и «понял». Напоследок сказав «все, отбой!» он повесил рацию назад на пояс и подошел к судье, который продолжал сидеть в своем служебном кресле.
— Поезд уже прибыл, сэр.
— Хорошо, можешь идти. Хотя постой! Самое главное, вот тебе документы, иди на склад и возьми его имущество.
— Ха! И какое у него имущество.
— Ну «имущество» имеется ввиду то, с чем его взяли в нашу тюрьму смотри, — он тыкнул ему в лицо список, — одни джинсы, майка, синяя рубашка, кроссовки и пачка сигарет.
— Смешно, — хмыкнул охранник.
— Ничего смешного, если из-за этой пачки сигарет, он заявит, что к него её украли, тут шуму не оберешься, несмотря на то, что её уж и курить-то нельзя, она третий год распечатанная лежит. Но это не наши проблемы. Лучше ты мне вот что скажи: как он там? Оклемался?
— Какое там, — махнул рукой охранник, — ему в очередной раз вкололи снотворное.
— Надолго?
— Не знаю, всё зависит от его внутреннего состояния, в смысле физического развития. На вид-то он хиленький, но внутри развит
