– Не забывай, что остров творит Творец творцов, и в нем сокрыты спасение и погибель…
Старик улыбнулся и, опустив руку в глубокий карман, достал из него медальон в форме ока на толстой золотой цепочке. Отлитое из золота украшение ловило отражения огненных всполохов за спиной людей и, казалось, пристально наблюдает за происходящим. Око было покрыто темным налетом, похожим на ржавчину, что говорило о том, что украшение давно не видело солнечного света и не касалось тела человека. Агкин протянул его сыну. Ран нахмурился. Снизу он услышал перешептывание трех глав:
– Разве это не медальон Сета… первого храмовника?
– Сета? – удивился второй. – Храмовников же предали забвению и наказали никогда о них не вспоминать. Зачем Агкин отдает это сыну? Уж не намекает ли на что-то?
– Тихо вы! – шикнул на светлокожих мужчин молодой парень с пышной курчавой черной шевелюрой. Его глаза сердито сверкнули. – Око передается в семье от отца сыну как символ утраченной главы из Книги Живых.
– Не той ли страницы, что вырвал их славный Сет? – ухмыльнулся седовласый глава дома Криг. – В любом случае этой вещи не место в храме…
– Да, как и вам, – презрительно фыркнул брюнет.
Авил мотнул головой и снова посмотрел на Мастера над Хранителями. Он прекрасно помнил историю этого медальона, как и легенды о том, кто носил его.
– Это Око Ра, – тихо проговорил Агкин, – в темные времена оно позволит увидеть суть вещей, а во времена последней битвы позволит обладателю сражаться подобно богам. Когда-то оно принадлежало Сету Первому, основателю нашего дома, и его воинам – последним защитникам Творцов, тем, кто появляется лишь во времена темных перемен. – Кан принял дар отца, крепко сжав его в руках и проглотив все появившиеся вопросы. Боковым зрением он заметил усмешку Авила, которому было явно не по душе затянувшееся прощание. – Говорят, черная пелена спадет с него, когда тьма коснется сердец, призванных защищать…
Старик посмотрел вниз, скользя по лицам глав всех домов. С каждым он уже простился, но на грустные улыбки друзей ему хотелось взглянуть еще раз. Однако он хорошо помнил предсказанное ему сто двадцать лет назад и знал, что в этих людях было больше лицемерия, чем искренности.
– …Сто седьмой виток спирали жизни стал одним из труднейших для нас, братья мои, – обратился Агкин ко всем. – Мы утеряли глубинную связь с Источником, перестали понимать послания нашего острова, глухи к голосу нашего творца. Силы хранителей хватает лишь на поддержание минимальной защиты, и даже, – он поднял руки вверх, – наши храмы закрылись от нас. Однако я верю, что сто восьмой виток принесет нам надежду. И пускай я ухожу в столь трудный час, но пусть мой уход ознаменует возрождение давно утраченного…
Спустя несколько секунд молчания, еще раз взглянув на сына, он повернулся ко всем спиной и сделал пару шагов вперед к огню. Пламя вспыхнуло сильней, и его языки окрасились изумрудным цветом, знаменуя близость Источника душ Марса. Острые огоньки зацепились за полы плаща и поползли вверх. Агкин, Мастер острова Хранителей на протяжении ста двадцати лет, опустил руки и смело пошел вперед, касаясь пальцами зеленоватого огня. Вой становился громче и, смешиваясь с гулом земли, устремлялся к сводам пирамиды. Огонь охватил тело учителя, и Авил и Кан увидели, как душа его покидает тело, и именно в этот момент зеленый луч Источника вошел в человека. Кан смотрел в огонь, чувствуя, как горечь скапливается в горле и как больно смотреть на смерть родного человека…
Прежде чем тело обратится в пепел, оно отдаст огню и ветру знание о будущем, о том, что успеет понять. Этому обряду тысячи лет, и с каждым уходом Книга Пророчеств дополнялась новой главой.
Все двести девяносто девять хранителей опустились на колени и устремили свои взоры на пламя. Они внимательно вслушивались в завывания ветра, которые с каждой секундой становились разборчивей и превращались в шепот. В первую очередь холодный ветер коснулся лиц Кана и Авила, а лишь потом остальных. В оранжевом пламени Фэро увидел слегка размытые образы будущего. Они были такими четкими и яркими, а голос его отца шептал ему последнее откровение Источника.
Авил же увидел приближающуюся из глубин Вселенной тьму, смог почувствовать ее силу. Шепот марсианского ветра сменился тихим, холодным голосом невиданного творения Вселенной. Нечто демонстрировало себя во всей красе перед взорами некоторых людей.
– …Отбросьте рабские оковы и вознеситесь над Творцом… – повторял чужой голос, проникая в сознание и сердца тех, кто потерял свой путь или хотел изменить давно заведенный порядок на острове Хранителей.
Кан вдруг почувствовал обжигающий холод по свою правую руку. Боковым зрением он видел, как тонкий черный невидимый клинок вонзился в сердце его брата-хранителя. Фэро снова посмотрел в огонь.
Тем временем в голове Авила как по волшебству рождалась идея, заглушая все крики и доводы души-хранителя. Идея, которая приравняла бы его по могуществу к Творцу творцов. Вдруг он перестал слышать шепот планеты. Только лишь ветер и треск пламени. Где-то глубоко внизу, под слоем камней, земли, в недрах бурлил Источник душ, но Ран перестал ощущать и его пульсацию. Словно в одночасье планета отвернулась от него.
В языках алого пламени Фэро увидел мчащийся к Солнечной системе космический корабль, преследующий нечто, способное уничтожать и поглощать целые миры. В следующую секунду корабль выполняет немыслимый маневр, пытающийся захватить темную субстанцию, но атакован флотом Хранителей до того, как успел завершить маневр. Частица тьмы устремляется к островам… Кан продолжал смотреть в огонь, и в его глазах появилась тревога, а сердце забилось чаще, когда он увидел, кто отдал приказ стрелять и какие цели преследовал тот, кого он считал братом.
Чувство беспокойства охватило некоторых из глав домов, когда последней вспышкой огонь показал им расколотый надвое устав Хранителей и потухший их символ… Тут же все прекратилось. В храме повисла мертвая тишина. Одни воины смотрели на других, не в силах поверить увиденному. Будто красная черта пролегла меж ними, навсегда разводя их по разным сторонам. Фэро поднялся с колен, не сводя взгляда с Рана.
– Сочувствую твоей утрате, друг мой… – ухмыльнулся хранитель, поднимаясь следом. – Увидел что-то интересное? – Улыбка Авила была больше похожа на оскал и не принадлежала ему. – Я, если честно, даже удивлен. Не ожидал получить настолько хорошие известия, – развел он руками. – Возможно, в преданиях праотцев и было зерно истины. Та тьма из космоса способна подарить нам свободу, как и написано в Книге Живых…
– Они не говорили о свободе, Авил, – покачал головой Фэро. – Они говорили лишь о
