Однако князь только отмахивался от подобных разговоров. Ему вдруг стали неинтересны военные походы, он все больше начал обращать внимание на внутренние дела. Дошло до того, что он пригрозил наиболее яростным недоброжелателям Лады, что если они не придержат коней, то он забудет о прежней дружбе. Это остудило многих, однако не добавило любви к девушке. Впрочем, сама она и не ждала этого — умело манипулируя Владимиром в отношении внешней политики, она старалась не вмешиваться во внутренние дела государства и только нашептывала влюбленному в нее мужчине мысли о том, какой он прекрасный правитель и как его любят подданные.
В какой-то момент князь на самом деле поверил в это, а поверив, повернулся лицом к простым людям. И если сначала на это никто не обратил внимания, то уже в скором времени даже ближайшие соратники с удивлением отметили, что грозный воитель вдруг превратился в убежденного хозяйственника, которого больше заботило орошение пригодных для земледелия земель, нежели расширение владений. Однако военачальники ошибались, полагая, будто их предводителя больше не беспокоит укрепление границ, — Владимир часто возвращался мыслями к растущему аппетиту соседей, вот только средства для борьбы с ними теперь подбирал иные, непривычные. Запершись в своем зале, он вел долгие разговоры с новым главным советником — Ладой — и все больше склонялся к мысли о том, что не стоит тратить силы на западе, а пора бы обратить взор на восток.
— Взгляни, милый, какие просторы перед тобой. — Девушка водила рукой по карте, на которой были изображены все известные на тот момент земли. — Что тебе эти варвары? Оставь их — они сожрут друг друга и без твоего участия. А тебе следует двигаться вглубь твоих земель.
— Я не могу надолго оставлять Киев, — задумчиво покачал головой Владимир. — Пока меня не будет, соседи могут разорить его, и мое войско вернется к пепелищу. А потом ищи ветра в поле…
— Не разорят, если будут бояться, — возразила Лада.
— С чего бы им вдруг меня бояться, раз я не высовываю носа из дома?
— Все просто. Тебе нужно сделать так…
И Лада простым и доступным языком объясняла ему, как можно добиться мира с агрессивными правителями. Конечно, она никогда не решилась бы выступать советником в таких важных вопросах, если бы не учитель, который, выслушивая от нее последние новости, рассказывал о том, как вести себя в той или иной ситуации. Со временем даже самые яростные противники новых порядков были вынуждены признать, что, вопреки ожиданиям, жить стало намного легче. Люди, уставшие от постоянных военных походов, наконец вздохнули свободно, а строительство крепостей по периметру государства уже начало приносить свои плоды. Агрессивно настроенные племена кочевников, доставлявшие до этого немало хлопот славянам, сунулись было пару раз на чужую территорию, но получили такой жесткий отпор, что моментально откатились назад и больше уже не помышляли связываться с яростным князем, переключив внимание на земли, лежавшие к западу от его владений.
Это стало первой победой Лады — пусть небольшой, но все же победой. К тому же Владимир успел разглядеть открывшиеся перспективы и все с большим энтузиазмом поглядывал вокруг — время, которое раньше занимали походы и их планирование, он теперь мог потратить на обустройство собственного быта. Его посланники, посетившие многие страны, привезли из странствий ученых мужей, которым князь посулил золотые горы за то, что они поделятся своими знаниями. Как раз в тот момент, когда он беседовал с очередным зодчим, ему доложили о том, что в Киев пожаловали сразу несколько послов, приехавших рассказать ему о своей вере. Недовольно поморщившись, князь вспомнил, что сам пригласил их когда-то, но они долго тянули и приехали только теперь, когда в их присутствии не было надобности. Но делать было нечего — закон гостеприимства никто не отменял…
— Зови, — махнул он рукой слуге. — Только не всех сразу.
— Что случилось, солнце мое? — Лада вышла из небольшой комнаты, в которой обычно пряталась, когда у князя были посетители. Оттуда все было прекрасно слышно, и она всегда была в курсе происходящего.
— Послы, — с недовольным видом кивнул Владимир. — Будут меня сейчас убеждать в том, что их вера — самая правильная. Нужно придумать, как повести беседу, чтобы не обидеть их. Если все разом навалятся на нас, не помогут никакие укрепления.
— Не навалятся, — улыбнулась девушка.
— Почему ты так в этом уверена?
— Они между собой никогда не смогут договориться. Одни верят в Христа, другие — в Магомета, третьи — еще в кого-то. Конечно, в итоге все они признают одного бога, но только называть его будут по-разному и не смогут из-за этого примириться друг с другом. Каждый будет тянуть в свою сторону, доказывая, что Всевышнего нужно называть именно так — и никак иначе. Кто-то крестится при входе в храм, а кто-то падает ниц. В этом вся разница.
— Тогда что мешает им объединиться? Тогда они стали бы непобедимы.
— Жадность людская и спесь, — уверенно ответила Лада. — Все они признают гордыню величайшим грехом, но сами страдают от нее безмерно.
— Глупцы. — Князь осуждающе покачал головой.
— Об этом я тебе и говорила. Выслушай послов и пообещай подумать над их предложениями.
— А после?
— Время покажет. Эти люди — не последнее испытание. Я слышала, к тебе едет посланник греческой церкви. Он будет настойчивее остальных. Главным образом потому, что точно знает, что ему от тебя нужно.
— Откуда тебе все это известно? — Князь вдруг вспомнил о своих намерениях относительно византийской принцессы, и ему стало неприятно.
— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Возможно, ты обмолвился в разговоре, или еще кто. Разве это важно?
— Наверное, нет, — улыбнулся князь, взглянув на безмятежное лицо любимой…
Как и предсказывала Лада, беседы с иудеем, болгарином и немцем прошли спокойно — Владимир внимательно выслушал каждого из них и, пообещав подумать, отпустил с миром. Как только последний из посетителей вышел из зала, почтительно кланяясь, князь устало вздохнул и взглянул на любимую, когда та вышла из своего укрытия:
— Ты была права, ничего особенного. Впрочем, как всегда.
Лада пыталась понять, какие чувства испытывает к князю. Она давно призналась себе в том, что Владимир ей интересен, отрицать это было бы глупо. Но любила
