— Я, наверное, головой ударился, — пожаловался он, осторожно прикоснувшись к затылку и поморщившись, словно от боли. — Вообще ничего не помню. Кто я, откуда и зачем. Словно кто-то выключил свет.
— Чего?
— Свечу задул, — поправился мужчина. — То, что было до сегодняшнего дня, окутано туманом.
— Беда, — сочувствующе поцокал языком Михайло, доливая Марселю медовухи. — Ты поэтому в Киев собрался?
— Да, — кивнул историк, с удивлением отмечая про себя, что медовуха, несмотря на отсутствие градуса, с неожиданной силой ударила ему в голову. Теперь ему не казалось странным состояние Антипа — выпив сравнительно немного, он уже чувствовал, что язык начинает заплетаться.
— А если там никто тебя не признает? — обратился к нему Курьян, который все это время с интересом прислушивался к беседе.
— Тогда… Не знаю.
— Вот что, — ударил кулаком по столу староста. — Никуда тебе ехать не надо. В Киеве тьмы три народу, так что ты там просто сгинешь. А к князю тебя в таком виде, ясно дело, не пустят — больно ты на шлынду похож, там таких не терпят.
— На кого? — не понял Марсель.
— На бездельника. Ты уж не обижайся, но что это ты на себя нацепил?
— Ну, что есть, — пожал плечами историк, подумав, что, раз уж разговор пошел в этом направлении, то не стоило отрицать очевидного факта — для местных он выглядел более чем странно.
— А на ногах что это у тебя? — Михайло опустил взгляд под стол и озадаченно нахмурился. — Нет, обувка, конечно, добротная. Но в такой особо не побегаешь. Странные башмаки, ничего не скажешь.
— Что это ты, Михайло, гостя все стыдишь? — осуждающе покачал головой Курьян. — Это не так, то не эдак. Взял бы да одел его по-человечески, небось не обеднеешь.
— А что? — Староста поднял брови, словно удивляясь, как это ему самому не пришла такая мысль в голову. — И одену.
— Нет, что ты, — замахал руками Марсель. — Я никого не хочу беспокоить.
— Молчи, дурак. — Курьян пнул его под столом. — Знаешь поговорку? Дают — бери, бьют — беги. Сейчас тебе дают, причем по доброй воле, хоть и на пьяную голову.
Тем временем хозяин поднялся из-за стола, поставил перед собой историка и принялся рассматривать.
— Что ж, найдем что-нибудь, — наконец проговорил староста. — Мелковат только ты, дружок, но ничего, мало — не много, нарастет.
Услышав, как вокруг него загоготали мужики, Марсель смущенно заулыбался, дав еще один повод для всеобщего веселья.
— Ты посмотри, как застеснялся, — покатывались со смеху гости. — Прям девка на выданье. А может, ты того… Не про баб, может, а?
— Кто? — не понял сначала историк, а когда до него дошел смысл услышанного, резко выпрямился и искренне возмутился. — Я?! Да никогда!
— Не слушай этих зубоскалов. — Михайло хлопнул покрасневшего Марселя по плечу. — Вижу, что ты правильный мужик. Пошли, подыщем для тебя рубаху и порты. Может быть, и поршни подходящие найдутся.
Уже спустя несколько минут историк очень пожалел о том, что рядом не было зеркала, — скорее всего, он выглядел потрясающе. Правда, одежда была ему немного великовата, но вопрос со слишком широкими штанами легко решился с помощью шнурка — гашника, как его назвал хозяин.
— Ну, вот. — Михайло окинул взглядом гостя и остался доволен. — Теперь и ты стал похож на человека.
— Даже не знаю, как благодарить тебя. — Марсель с интересом разглядывал изящную вышивку на своей рубахе.
— Забудь, — отмахнулся староста. — Вернемся к столу.
Появление обновленного Марселя вызвало одобрительный гул. Каждый из присутствующих счел своим долгом подняться и одобрительно похлопать его по спине, причем некоторые делали это так усердно, что после нескольких таких дружеских шлепков историк с трудом удержался на ногах.
— Все, оставьте человека в покое, — прикрикнул на гостей Курьян, заметив, что его протеже того и гляди полетит вверх тормашками, и отступил на пару шагов, разглядывая его новый наряд. — Красота!
Чувствуя головокружение, Марсель с трудом добрался до своего места и почти упал на лавку. Увидев, что Михайло снова наполняет его кружку, он попытался протестовать:
— Мне хватит! Я и так уже плохо соображаю.
— У нас не принято отказываться, когда наливают, — внушительно произнес Курьян. — Во-первых, мы всегда это делаем от чистого сердца. И во-вторых, случается это так редко, что глупо не воспользоваться.
— Так уж и редко? — Доцент сделал слишком большой глоток и икнул.
— Да уж не часто. Сейчас самый сезон заниматься посевными работами — снегогон выдался в этом году на диво теплый, так что, сам понимаешь, дел у нас достаточно. И лишние руки не помешали бы, кстати.
Несмотря на все усиливающийся шум в голове, Марсель понял, что речь шла о нем. Перспектива присоединиться к этим милым людям неожиданно показалась ему не такой уж и дурной идеей, и историк с трудом сдержался, чтобы тут же не дать согласие. Однако ему удалось вовремя взять себя в руки, и он попытался собраться с мыслями. Хоть и не сразу, но ему все же удалось это сделать. На самом деле, какой из него, к примеру, землепашец? К тому же доцент никогда не интересовался, что, собственно, выращивали древние славяне, и теперь сильно жалел об этом. Тем не менее решил уточнить:
— И что, много чего выращиваете?
— А как иначе? — вмешался в разговор староста. — У
