Я оборачиваюсь и вижу ту тропу, по которой мы только что прошли. Она тоже засыпана снегом. Падают крупные снежные хлопья.
Такого быть не может.
Я разворачиваю Уилла и направляю его в сторону замка. В одно мгновение снег испаряется. Тепло успокаивает мое замерзшее лицо. Снежинки превращаются в капельки на гриве Уилла.
Замок маячит вдали, подмигивая светящимися окнами сквозь деревья.
Проклят.
Мое дыхание становится быстрым и поверхностным. Музыкальные инструменты могли бы быть искусным трюком, но я точно никогда не слышала о такой резкой смене погоды. Даже генератор снега не смог бы опустить температуру воздуха до нуля.
Уилл мотает головой, пытаясь бороться с поводьями и умоляя определиться с направлением.
Проклятые или нет, а те двое все-таки меня похитили. Так что двигаемся в сторону снега.
Из-за изменения температуры я снова перестаю дышать, а потом еще и осознаю, что одета совершенно не по погоде. Ветер продувает тоненький свитер насквозь, заставляя меня дрожать. Уилл начинает пробираться через сугробы, и через минуту я его останавливаю, чтобы найти в сумке свитер потеплее. Пальцы трясутся от холода.
Деревья постепенно редеют, сменяясь полями. Огромная белая луна висит в небе, превращая обширные нетронутые сугробы в зимнюю сказку. Снег простирается на километры, и нигде не видно никаких огней, как и других признаков цивилизации.
Снег становится более плотным, указывая на то, что когда-то люди здесь проходили. Я подстегиваю Уилла перейти на рысь, но мое тело уже наполовину замерзло, поэтому такой широкий аллюр выкидывает меня из седла. Я пускаю коня легким галопом.
Холод начинает сковывать мышцы. Мы скачем и скачем, а я до сих пор не встретила даже намека на… кого-нибудь. Я сбежала от двух вооруженных мужчин из проклятого замка, но скоро умру от переохлаждения.
Как только я начинаю задумываться о том, чтобы вернуться назад, вдалеке появляется оранжевый огонек. Мой нос чует запах дыма.
Это не что иное, как признак жизни после бесчисленных километров снега, залитого лунным светом. Надежда согревает меня изнутри. Я направляю Уилла вперед, но мне не дает покоя предупреждение Рэна о проклятии и отсутствии солдат, патрулирующих Королевскую дорогу. По мере того как мы приближаемся к источнику света, мои мысли начинают виться вокруг сказок о блуждающих огнях и людях, которые последовали за ними и пропали без вести.
Свечение превращается в явные языки пламени, выбрасывающие черноту дыма в небо. На секунду мне кажется, что это огромный костер, но затем я слышу крики и плач ребенка.
Это дом. Дом в огне.
Я натягиваю поводья и пускаю Уилла галопом.
Снег падает с неба, превращаясь в капли из-за жара пламени. Перед горящим сооружением трое детей пытаются спрятаться за женщиной, держащей хныкающего младенца. Все они в тонких ночных рубашках. Дети стоят босиком на снегу.
Мужчина средних лет стоит перед ними с мечом, направленным на женщину.
Я тяну поводья на себя и останавливаюсь, пока меня еще скрывает темнота.
Мужчина глумится над женщиной. Он говорит с сильным акцентом, сильно отличающимся от акцента Рэна и Грея. Я едва его слышу сквозь рев пламени.
– Ты думаешь, что можешь запретить нам войти? Эта земля скоро станет собственностью короны.
– Убей детей, Дольф. Забери женщину, – выкрикивает со стороны пылающего дома еще один мужчина.
– Нет! – кричит женщина, отступая назад и волоча за собой детей.
Мужчина следует за ней до тех пор, пока острие меча не упирается ей в грудь, как раз над плачущим малышом на руках. Женщина продолжает пятиться.
– Вы не можете так поступить. Вы не можете так поступить.
– Я делаю то, что мне велено. Кто знает, может, тебе это понравится.
– Оставь девчонку тоже! – кричит второй мужчина. – Люблю молоденьких!
Той девочке на вид лет семь.
– Надеюсь, чудовище придет за твоей семьей. – Женщина плюет на Дольфа.
Он поворачивает лезвие меча, и рыдания малыша превращаются в душераздирающий крик.
Я вонзаю пятки в бока коня. Понятия не имею, что мне делать, но Уилл реагирует незамедлительно. Земля разлетается под его копытами. Глаза женщины округляются, когда она видит мчащегося на них коня. Я почти не замечаю, как кто-то из детей кричит: «Смотрите! Лошадь!»
Мы с Уиллом врезаемся в мужчину. Столкновение практически скидывает меня с коня, но зато я получаю удовольствие, наблюдая, как этот негодяй падает. Его сверкающий стальной меч летит по дуге и приземляется слева от меня. Я с трудом выпрямляюсь в седле и разворачиваюсь для повторения маневра.
Мужчина уже поднимается с земли. Из раны на его виске течет кровь. Он спотыкается. Отлично.
Я вытаскиваю кинжал и поворачиваю его острием вниз с намерением нанести удар на ходу. В моей голове звучит дурацкий голос Грея, который повторяет: «Если продолжите махать кинжалом, как мечом, то вскоре останетесь без руки». Скорее всего, я лишусь не только руки. Мои пятки проходятся по бокам Уилла, но он и так уже пустился галопом. Мужчина приготовился лучше меня. Когда я наклоняюсь, чтобы нанести удар, противник ныряет, хватает меня за ногу и стаскивает с лошади. Я весьма признательна сугробу на земле, который смягчил мое падение, но затем мужчина наваливается на меня сверху. Каким-то образом я умудряюсь не выронить кинжал. Я поднимаю его, чтобы вонзить лезвие в…
Бум.
Вижу звезды перед глазами. Мне требуется секунда, чтобы понять, что противник ударил меня рукой в лицо. Еще секунда уходит на то, чтобы почувствовать боль и кровь во рту. Мужчина отводит руку, чтобы снова меня ударить.
Я заношу руку и вонзаю кинжал ему в спину. Мужчина дергается, и его рука опускается.
Я его ранила. Я его ранила.
Часть меня хочет разрыдаться, а другая, более темная, хочет праздновать. Я сделала это. Я спасла себя.
Лицо мужчины разглаживается, он валится на бок и падает в снег.
Я смотрю вверх. Женщина стоит надо мной, ее светлые волосы выбились из косы, а частое дыхание вырывается облачками пара в ночной воздух. Она подобрала меч и выглядит так, словно готова прикончить неприятеля, если я еще этого не сделала. Девочка держит младенца, завернутого в одеяло, на котором расцвело кровавое пятно.
Возможно, дело было в крови, в теле на снегу или же в ужасе на лицах детей, но внезапно реальность всего происходящего наваливается на меня.
Все это по-настоящему.
– Малыш в порядке? – спрашиваю я.
– Одеяла толстые. – Женщина кивает. – Там всего лишь царапина.
Крики мужчин становятся ближе.
– Дольф! Дружище, что происходит?
– Их много, – торопливо говорит женщина. – Они увидят. Мы должны бежать.
Она протягивает мне руку, которую я хватаю и поднимаюсь на ноги, а точнее, пытаюсь подняться. На улице мороз, и моя левая нога отказывается подчиняться. Я едва могу встать на колени.
– Уходите, – выдыхаю я. – Бегите!
– Эй! – кричит мужчина.
Несмотря на сгущенный дымом воздух, голос раздается где-то поблизости.
Женщина подхватывает младенца и встает передо мной, закрывая меня своим телом вместе со своими детьми.
Если
