– С ним не все в порядке, – вмешалась я, и не для того, чтобы подыграть. Плохо ему стало еще до моего прихода, и отпечаток болезненно отсвечивал переливами чужеродных сгустков. Дикий расход сил, свалиться немудрено. – Избавляться от энергии Хранителя не помогает?
– С утра гасили, – ответственно отозвалась Анита. – Переборщить – опасно. Лучше уж галлюцинации, чем энергетическое истощение. Его выматывает их высматривать.
А видеть – тем более. Прекрасно… Не было печали, тут еще и я. Последних гвоздей принесла, в гроб вбить.
– Так чего вы здесь встали? – Артем все же ввалился в комнату, и весьма по-хозяйски. – Идите, дайте ему отдохнуть!
– Согласна, – Анита придвинула чай поближе к дивану и засуетилась вокруг Влада.
Не поняла! То есть уходить надо мне? Он нащупал кружку, довольно отпил и попросил у кивающей сиделки печенья, мороженого и пледик, который «где-то должен быть, вот точно». Развел бардак! Артем цапнул меня за руку и выволок в коридор, не дав высказаться на этот счет. Феликс вышел за нами, прикрыл дверь.
– Что было в торговом центре? – задал неизбежный вопрос.
– Ментальные подлости, – буркнула я. – Больше не повторятся.
Он кивнул, очевидно, таким ответом удовлетворившись. Замечательно. Выдумывать что-либо не тянуло… Артем выругался на «блинскую молнию», стащил куртку через ноги и заявил:
– Обедать пора… В животе бурчит. Может, закажем еды голодающим детям? Я знаю один сайт с та-а-акой вкуснятиной. Только Лейке показывать не надо! Она начнет читать состав, добавки с красителями искать и как всегда скажет, что самое клевое – вредно…
Феликс пожал плечами и исчез в той комнате, где был его ноутбук. Артем ринулся туда же, в темпе и блеском предвкушения в глазах. Ну, нормально! Я тут кому-то нужна вообще?
За первой дверью громко шуршали, видимо, в поисках затребованного пледика, за второй было подозрительно тихо. Онемели на пару от той вкуснятины? Пусть сами ее в наказание и едят. Я удалилась в третью свободную комнату. Прилегла на кровать и поняла – следовало сделать это раньше. Сразу! По телу разлилась блаженная усталость, стена стала четкой, обнажив царапинку на обоях и мутный развод в углу. С ума сойти, насколько все до этого расплывалось… Переклеив вырезанную из бумаги снежинку на пятно, я грустно поскребла точно такое же, оказавшееся под ней, и решила считать это частью какого-нибудь авангардного стиля. Прикрыла глаза и сосредоточилась на себе, прислушиваясь к каждому ощущению. Течению энергии внутри и снаружи, пульсации силы. Никак по-особенному дар не чувствовала, а вот окружающий мир… Виделся ярче, откликаясь с послушной готовностью, являя скрытую ранее суть. Вещи с отпечатками теплоты недавних прикосновений, далекие облака чужих мыслей, раскрытые нараспашку незнакомые люди, любой в этом многоквартирном доме и даже за его пределами. Сотни незримых нитей, и все в моих руках. Достаточно лишь потянуть! Чувство странное, пугающее, но не новое. И мысль, уже пройденная – не дело так жить. Но как вернуть взятое? Нужна подсказка, и срочно. Вдох, нарисованный мысленно символ волны в незамкнутом круге. Выдох, слепящий свет.
…вспышки яркие, броские. Светлые необыкновенно. Это он. Центр, сердце сердца, средоточие всего. Резерв, как Базиль говорил. Нелегко было отыскать, но лишь за тем дело оставалось. Выбор сделан.
– Не попрощаешься? – настигает голос, словно никому не принадлежащий, и потому ясно чей. – Это смерть, не прогулка.
Оборачиваюсь. Праздничного вида сегодня… Белая лента в белых волосах, молочно-белая кожа. Платье белое, закрытое, до пят. Безликая девица, с окружением сливается. Впрочем, все одно.
– Я и без того мертва, – отвечаю как есть, будто непонятно, что разговор этот затевать не стоит. – Так хоть однажды…
– Нескоро, – отмечает без выражения. – Многое минуть успеет.
– Побольше бы.
– Надеешься, не встретитесь? – улыбка хитрая. Дико на этом лице видеть такую. Любую дико. – Исправить хотела, а убегаешь.
Ухожу. Побыстрее просто. У всякого пути должен быть конец. Вот мой.
– Странно нравоучения слушать от того, – не сдерживаюсь, – кто даже не знает, кто он.
– Это ты не знаешь, кто я, – возражение равнодушное, силуэт отдаляется, блекнет, смазываясь по краям.
– Внешность-то свою помнишь еще?…
– Неважно. И не нужно. – Взгляд отрешенный вновь, на лице и подобия человеческой маски нет. – Я помню то, что следует. И ты вспомнишь, потом.
Хочется ударить, неистово. Но смысл? Все пустое и кончено. Нырок в глубину, нащупанная нить – связующая. Не страшно, ничуть. Решиться, натянуть до предела, разрывая. И отпустить. Больно. Звон и тишина. Сотни вспышек, стремительно гаснущих…
С размаху окунуло в темноту, я распахнула глаза. За окном был день, мел крупный мокрый снег, со стены топорщилась бумажными краями снежинка. Что Эсте показала мне?… Намекает – единственный способ избавиться от силы это… убиться?! Я села на кровати, стряхивая остатки видения. А Хранитель, гляжу, с полом не сразу определился. Но косноязычие прежнее, неизменное. Интриган-затейник… Вспомню я потом, конечно. Знак-то под самый мой нос подсунул.
Дисплей телефона отобразил четыре часа дня и пропущенный вызов с незнакомого номера. Местный мобильный, никаких голосовых или текстовых сообщений. Пока я раздумывала, мог ли кто ошибиться номером, палец уже ткнул в зеленую кнопку. Длинные гудки, щелчок, звук прерывистого дыхания.
– Лейка? – вклинился в ухо радостный голос, не узнать который было невозможно.
Соня! Рука задрожала, я крепче сжала телефон, больше всего на свете боясь его выронить, и выпалила:
– Как ты после вчерашнего? Оправилась? Нормально себя чувствуешь? Что собираешься делать?… Чем помочь?
Сообразила, что обсуждать все это по телефону – не лучшая идея. С учетом потенциальных слушателей нашего разговора.
– Жива, здорова, накормлена, – отрапортовала Соня. – Отдохнула и выспалась! Хотела раньше позвонить, но…
«Эй, тащи свою задницу обратно» – раздалось фоном возмущенное. Ну, ясно. Занята была.
– Нет уж. Я проголодалась. Неси еды, и побольше, – крикнула она явно не мне и хихикнула в трубку: – Класс, слушается. Надеюсь, не лопну.
– Как жених поживает? – хмыкнула я.
– Пытался истечь кровью, безуспешно, – Соня понизила голос. – А замуж за него я не пойду, он мне не нравится…
«На обед будет много вкусной гречки» – прилетело мстительное.
– Опять нарывается, – шепнула она и протянула плаксиво: – Гречка-а-а?! Хочу кукурузных палочек, воду из-под консервированных ананасов и колбасу со сгущенкой! Да, строго все вместе! В этом твоем погребе вообще что-нибудь хорошее есть?
«Сейчас ты будешь» – донеслось ехидное. Что-то бабахнуло, оглушило тонким визгом.
– Соня?… – переспросила я осторожно.
«О, картошечка» – услышала ее неприлично довольное. Затем – шуршание и короткие гудки. Даже думать не буду, что там происходит! И перезванивать, пожалуй, тоже…
Скрипнула, проворачиваясь, дверная ручка. Я быстро убрала телефон. В открывшемся проеме, на пороге, появился Феликс. Воздух уплотнился, тяжелым взглядом почти придавило. Ни увернуться, ни перехватить. Эмоций при этом ноль… Даже теперь не видно. Только сияет как-то не так. Смазанно. Впрочем, прежде и того не было.
– Заказали вкуснятины? – прервала я напрягающую тишину. – Ну,
