Ариман крепче сжал посох-хеку, разглядев за пеленой пыли сотни нечетких силуэтов Астартес. Клубы пепла скрывали воинов, но в их аурах отчетливо светилась настороженность.
Потом завеса отдернулась, и все сомнения исчезли.
Эти воины Тысячи Сынов составляли не единое подразделение, а несколько зловещих боевых банд разной численности. Они шагали под неведомыми гербами-тотемами и знаменами с символикой, каких не видели на Просперо.
Легионеры двигались к разбитому арочному проходу, который некогда вел в пирамиду Фотепа. У его свода, на высоте пяти метров над расколотой мраморной плитой, парил Амон. Ореол огня вокруг тела советника служил маяком для необычного воинства.
Под Амоном стояли Тайные Скарабеи в терминаторской броне; у всех девятерых правую линзу шлема рассекала напополам вертикальная борозда — знак верности Магнусу. Каждый из воинов держал в руках древко-вое оружие с пламенным клинком и открытую книгу, из которой читал составные заклинания призыва, разработанные им самим. Прежде эти космодесантники подчинялись Ариману, но теперь исполняли только распоряжения примарха.
— Когда наши братья в последний раз собирались в таком количестве? — спросил Хатхор Маат.
— Еще на Просперо, — ответил Азек. Расширив зону пси-восприятия, он ощутил неподалеку присутствие чего-то иного — и враждебного.
— На встречу родичей это не очень похоже, — заметил Толбек, и огонь вокруг его латных перчаток запылал жарче.
— Какая проницательность, — отозвался Менкаура.
— Ты слишком нарочито удивляешься.
— Толбек прав, — вмешался Ариман. — Сюда словно бы пришли для переговоров воюющие между собой короли, и мечи их наполовину обнажены.
Вновь прибывшие легионеры, по меньшей мере три сотни, выстроились дугой перед обвалившейся аркой. Их агрессивные ауры столкнулись, и от напряжения в эфире у Азека заныли зубы.
Подняв руки, Амон заставил стонущий ветер умолкнуть.
— Братья, я радуюсь всем сердцем, что столь многие из вас откликнулись на зов. — Величественный голос советника с легкостью перекрыл бормотание шепотков среди праха. — Поверьте, лишь тяжелейшая нужда вынудила нашего генетического отца призвать вас в этот жуткий склеп.
Бессмысленные банальности Амона не трогали Аримана: что-то иное тревожило его чувства.
Нечто знакомое и все же совершенно чуждое.
— Где Магнус? — крикнул один из военачальников, и Азек перевел взгляд с советника на того, кто перебил его.
Воин в терминаторском доспехе с замысловатой резьбой возглавлял отряд, располагавшийся в общем строю на позиции, которая оказалась бы наиболее выгодной в случае начала боевых действий. Больше того, размещение легионеров относительно друг друга значительно усиливало их псионические способности.
«Игнис, самопровозглашенный магистр Погибели».
— Где он? — повторил Игнис, не дождавшись ответа от Амона.
— Алый Король неустанно трудится ради спасения всего, что мы утратили в тот день, когда фенрисийские дикари предали наши великие библиотеки огню, — произнес советник. — Он не отрывался от сего занятия с тех пор, как мы прибыли на эту проклятую планету.
— Примарх вызвал нас сюда, — вмешался легионер по имени Мемуним, с грубой аурой, указывающей на его задиристость. Хотя он и носил титул хранителя печати Пятого дома Просперо, Ариман знал о нем только по историям с полей битв. — Пусть помучается в этом месте, как и мы.
Пламя Амона разгорелось ярче; Азек понял, что советник с огромнейшим трудом сдерживает гнев. Тайные Скарабеи, разделявшие чувства командира, взяли оружие наперевес.
— Мемуним, твой господин мучается так, что ты и представить себе не можешь, — сказал Амон. — Ты думаешь, он бежал с Просперо невредимым? Это не так. Леман Русс сокрушил его. Повелитель Волков раздробил душу Магнуса на мелкие осколки, и каждый из них умирает.
Как только воины прочли в ауре советника, что он говорит правду, на них как будто обрушилась ударная волна ужаса. Эмоциям легионеров отозвался прах Тизки: Ариман ощутил, как земля под ним содрогается, словно потревоженная надвигающейся бурей.
На Амона посыпался град вопросов, но помощник Циклопа проигнорировал их. Хлопья тлеющей золы закружились в просветах между балками разрушенных пирамид.
— Алый Король не щадит себя, возрождая наследие Просперо! — возвысил голос советник. — Он извлекает из сплетений Великого Океана каждую нашу легенду, манускрипт и свиток — все сведения, записанные с того момента, как мы впервые коснулись пергамента стилем, и переносит их на осязаемую материю физического мира.
С каждой фразой Амон сиял все ярче. Его скорбь передавалась все новым воинам, и они осознавали, насколько колоссальная задача стоит перед Циклопом и чем для примарха оборачивается ее выполнение. Прах мертвецов Тизки еще раз всколыхнулся, воспламененный могучими эмоциями, что набирали силу в сознании Астартес.
— Но у способа, которым Магнус сохраняет нашу мудрость, есть изъян, — продолжал советник. Он то ли не замечал, какой эффект его речь оказывает на мир вокруг, то ли не беспокоился из-за этого. — Создавая что-либо, примарх слабеет. Осколки его расщепленной души ослепительно сверкают, вспоминая утраченные знания, но однажды их свет угаснет, а с ним — и жизнь Алого Короля.
Собравшиеся у пирамиды легионеры Тысячи Сынов разразились криками, в которых звучало нежелание верить услышанному и вновь вспыхнувший гнев на воинов Лемана Русса.
Где-то среди руин разнесся волчий вой. Азек почувствовал, что в пепле пробуждается нечто могущественное, рожденное дурными воспоминаниями и еще более скверными кошмарами.
— Магнус понимает, что губит себя, — добавил Амон. Подлетев к беспокойным клубам пыли, советник понизил голос. — Понимает лучше любого из нас, но что еще ему остается? Пожертвовать всеми нашими знаниями ради вечной жизни в этой темнице? Алый Король так не поступит. Отец жаждет вернуть нам потерянное величие, но если он не найдет иного пути к цели, то постепенно разрушит себя.
Ариман увидел, что на лице Амона заблестели слезы. Голос советника звенел от напряжения — он пытался как можно точнее объяснить, насколько грандиозно это добровольное самопожертвование примарха.
— Мы не можем допустить такого исхода. — Помощник Циклопа стиснул кулаки. — Тысяча Сынов должна предотвратить его.
— Что нам делать? — выкрикнул незнакомый Азеку воин — атенеец, судя по его эманациям.
Обернувшись к Амону, Ариман вдруг заметил искорку в его глазах.
Корвид узнал в ней свет надежды на лучшее.
Выйдя вперед, Азек поднял посох-хеку.
— У примарха есть план, — сказал он. — Не так ли?
— Верно, главный библиарий, — подтвердил советник. Волчий вой донесся снова, теперь со всех сторон сразу. — Но воплощение замысла потребует от нас огромной жертвы.
— Выкладывай уже, Амон, — потребовал Мемуним.
— Мы должны отдернуть завесу скорби, — промолвил советник, и Тайные Скарабеи заняли позиции вокруг него. — Чтобы восстановить Алого Короля, нам нужно еще раз пережить день сожжения Просперо.
И тогда пепельно-огненные волки зарычали из праха.
Глава 6: Демоны из праха. Осколки. Диссипативные системы[55]
Город-кладбище вокруг Аримана словно бы взорвался, и воин тут же направил разум в восьмое Исчисление.
