— Они научили тебя каким-нибудь трюкам? — спросила она. — Или это просто практика сделала тебя лучше?
— И то, и другое, — сказал он, поежившись.
Но это был ответ, на который она надеялась.
Она могла застрять в тесной кровати в тесной комнате с раненой рукой и успокоительным, без доступа к посетителям и десятью миллионами других ограничений, которые заставляли ее хотеть разорвать одеяла на мелкие кусочки.
Но она могла это сделать.
— Научи меня тому, чему они научили тебя, — попросила она.
— Ничего интересного, если ты на это надеешься, — предупредил Киф. — Я хочу, чтобы так было… поверь. На их скучных уроках я давил на себя сильнее, чем когда-либо раньше. Думал, если они увидят во мне капитана, то научат чему-нибудь хорошему. Но это было всегда то же самое, что мы делали в Эксиллиуме, просто с несколькими разными советами.
— Советы — это хорошо, — заверила Софи. — Советы лучше, чем сидеть здесь, глядя на это, пока я не стану косоглазой.
Она подняла повязку с узлом.
— Пожалуйста, — добавила она, когда стало ясно, что он собирается спорить. — Я так устала быть бесполезной.
— Ты не…
— Я бесполезна. Биана, Там и Декс обыскали Эверглен… дважды. И все начали тренироваться… даже Уайли и Марелла. Тем временем я провела утро, заставляя маму одевать меня, как какую-то глупую куклу.
Она была несправедлива, Эделайн тяжело работала, чтобы заботиться о ней. Но… все это было так нелепо. Она сидела с заплетенными в косу волосами, одетая в тунику, украшенную драгоценными камнями, которая была перешита так, чтобы облегать повязку. Рукава исчезли, оставив ее руки и плечи обнаженными, а вырез был изменен, чтобы завязываться, как недоуздок, что облегчало одевание. Но это также заставило ее почувствовать себя Барби из Лечебного Центра.
— Прими блестки, Фостер, — сказал Киф. — Они тебе идут.
В любой другой день она бы покраснела.
Вместо этого она уставилась на свою руку и прошептала:
— Я даже не могу принять лекарство без того, чтобы кто-нибудь не открыл мне флаконы.
Его улыбка погасла, и он прислонился к ее кровати.
— И все же это не делает тебя бесполезной. Но… мне знакомо это чувство. Мне пришлось провести целую неделю в постели, пока вы, ребята, ходили в Наступление Ночи без меня, помнишь?
— Слышала бы ты, как он скулил! — вмешалась Ро. — И хныкал. И идиотские планы побега. Удивительно, как ему удалось обойтись без моих ударов по его хорошенькому личику.
— Ау, ты слышала? Ро считает меня красавчиком! Я имею в виду… обычно предпочитаю более плутоватого красавца, но… — Он встряхнул волосами и захлопал ресницами.
Губы Софи изогнулись в улыбке… без ее разрешения.
— Я серьезно, Киф. Мне нужно тренироваться, или я сойду с ума. Если ты не научишь меня…
— Научу, — пообещал он. — Прости. Я просто… притормаживаю.
— Почему?
Он потянул край ее одеяла, разглаживая морщины.
— Дело в том… я не особо горжусь этим периодом, понимаешь? Всякий раз, когда я думаю об этом, мне хочется врезаться головой в стену.
— Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, я твоя девушка, — подмигнула ему Ро.
Киф проигнорировал ее.
— Наверное, я просто хотел притвориться, что этого никогда не было. Но… с таким же успехом мы можем попытаться что-то из этого извлечь. Обучение не было фантастическим, но оно было прочным… и сделало меня сильнее. Вероятно, потому что Альвар справлялся с большей частью, и он был одним из немногих, кому действительно нравилось мое присутствие. Он хотел, чтобы я был на их стороне… и не потому, что он играл в игры, как Финтан, или из-за моей мамы и ее жуткого наследия. Он всерьез верил в это дело и почему-то хотел, чтобы я тоже поверил. Вот почему я надеюсь, что его воспоминания действительно ушли, а не просто спрятаны где-то. Потому что если он когда-нибудь вспомнит, почему вступил, я знаю, он вернется.
— Ты действительно так думаешь? — Софи пришлось спросить. — Ты не думаешь, что он посмотрит на свои шрамы и рассердится, как сказал на суде?
Киф покачал головой.
— Во-первых, мы не знаем, кто оставил ему эти шрамы. Может быть, и не Невидимки.
Ну… об этом она как-то не подумала.
— Кто еще мог это сделать? — прошептала она.
— Понятия не имею. Знаю только, что это возможно. Но даже если это были Невидимки, я просто не представляю, чтобы Альвар отвернулся от них… не после всего, что он уже сделал. Я имею в виду, подумай об этом: он не был таким, как Финтан или Брант, где его способности были запрещены… или Руи, который был изгнан. Он был Васкером. У него было столько власти и престижа, сколько он только мог пожелать. И он бросил это ради Невидимок.
Она не была поклонницей того, как много смысла было в его словах.
— Полагаю, он никогда не рассказывал тебе, почему присоединился? — спросила она.
— Нет. Просто много «ты когда-нибудь увидишь». Но однажды он произнес передо мной речь о том, что история имеет только две стороны, правильную и неправильную, и что мы оба находимся именно там, где должны быть. И такое убеждение никуда не денется. Возможно, он забыл об этом. Но если когда-нибудь вспомнит…
С каждым словом Софи все отчаяннее хотелось броситься через комнату, разбудить Фитца и приступить к тренировкам. Ее не волновало ни эхо, ни предстоящее унижение. Потому что в ее голове крутились новые пути… новые направления. И это заставило ее собрать воедино целый набор новых вопросов.
Вопросов, которые она должна была задавать себе с того момента, как очнулась в Лечебном Центре, вместо того, чтобы лежать там и жалеть себя:
Что если атака Невидимок не была предупреждением, чтобы заставить ее сотрудничать… или попыткой найти Уайли?
Что если все это было отвлекающим маневром?
Что если дело действительно в том, чтобы вывести ее и Фитца из строя?
В конце концов, Умбра сосредоточила свои атаки на них. И Гезену четко было известно о решении Совета для Альвара.
Что, если они хотели убедиться, что самые ценные телепаты Черного Лебедя недоступны, когда они нужны?
— Расслабься, Фостер, — сказал Киф, сжимая ее здоровую руку и переплетая их пальцы.
Легкий ветерок пробежал по ее сознанию, и она поняла, что он, должно быть, стянул с нее перчатку. Ветер был вихрем пурпурного и голубого… шепотом ментальных сумерек, разгоняющих тьму, собирающуюся в ее сознании.
Успокаивая чудовище, прежде чем оно успело пошевелиться.
Она закрыла глаза, позволив дыханию соответствовать потоку ветра, а пульс медленно успокоился.
— С тобой все в порядке? — прошептал он.
Она кивнула, не совсем готовая использовать голос.
И не готовая отпускать его руку.
Это было близко.
Слишком близко.
Она чувствовала, как головная боль накатывает, как туман, но ветер отбросил ее.
— Прости, — сказал Киф, сжимая ее пальцы. — Мне не следовало поднимать эту тему. Эделайн предупредила меня,
