С таким союзником можно было заключать любые соглашения, в том числе и те, что предусматривали раздел мира на две части и взаимное раскрытие стоп-листов. США отчаянно нуждались в технологиях будущего, которые придали бы новый импульс явно проигрываемой кампании на Тихом океане, а СССР требовалось промышленное оборудование из закрытого списка для химической, атомной, электронной, топливной, авиационной, машиностроительной и так далее промышленности. Например, без высокоточных станков невозможно производство компактных и мощных высокооборотных авиационных и паровых турбин, необходимых для создания реактивной авиации и атомного подводного флота. Американские военные хотели получить корректируемые авиабомбы, противокорабельные ракеты, самонаводящиеся торпеды, большие десантные корабли, плавающие БМП, самоходные гаубицы и зенитки, тяжелые минометы.
И вот настал последний этап подготовки союзного договора между СССР и США, который заключался на пять лет и должен был создать условия для сотрудничества двух крупнейших мировых держав в ходе продолжающейся мировой войны и в начале послевоенного периода. Для СССР это означало наибольшее благоприятствование в ходе войны и гарантии послевоенного восстановления. Ради того, чтобы на свет появился этот, отпечатанный на лазерном принтере, двуязычный фолиант, который сейчас листал президент Рузвельт, потребовалось почти два месяца напряженной челночной дипломатии. Громыко, Молотов, Гопкинс и Гарден Халл то и дело совершали авиационные перелеты из Вашингтона в Москву и обратно, утрясая и согласовывая пункты и подпункты этого договора.
Но для того, чтобы этот договор был заключен, работали не только дипломаты. Разбился в авиационной катастрофе полковник Донован, чей самолет врезался в склон горы в Кордильерах. Из-за лопнувшей шины не справился с управлением своего мощного «линкольна» и рухнул с моста в Потомак сенатор Трумэн. С криком «красные идут» выпрыгнул из окна Эмпайр Стейт Билдинг сенатор Маккарти. Кофе, приправленный ЛСД, – он такой. Несколько персон поменьше были прихвачены Секретной службой (подразделение Минфина США) на финансовых махинациях с армейскими заказами и теперь пытались отвертеться от «желтой мамы» – так в Америке называли электрический стул.
Вскрылась история и с поставками нефти и авиабензина Третьему рейху концерном «Стандрт Ойл» уже после того, как Гитлер объявил войну Соединенным Штатам. Рокфеллера навестили строгие молодые люди от генерального прокурора Френсиса Биддла, который был идейным союзником Рузвельта. А от «Стандарт Ойл» ниточки потянулись к той части деловой элиты Америки, которая была оппозиционна президенту Рузвельту, и которая один раз уже загнала страну в Великую Депрессию, а теперь хотела попробовать проделать это же с целым миром.
Все эти «репрессии» остались почти незаметными на фоне истерических газетных сообщений о якобы неизбежной в самое ближайшее время высадке японских десантов на Западном побережье США, что с военной точки зрения было явным бредом. У Японской империи просто нет необходимого для таких десантов транспортного тоннажа и людских резервов, большую часть которых оттягивал на себя Бирманский фронт и продолжающаяся война в Китае. Но впервые за много лет, начиная с англо-американской войны 1812 года, США почувствовали себя уязвимыми и оттого впали в панику. Обыватели в Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, Сиэтле и других городах Тихоокеанского побережья чуть ли не каждый день «видели» в море перископы японских подлодок и постоянно высматривали на горизонте дымы приближающейся японской эскадры, чтобы «успеть убежать в горы».
Власти штатов Тихоокеанского побережья – Калифорнии, Орегона и Вашингтона – вдобавок к уже имеющейся Национальной гвардии начали формировать отряды добровольцев-минитменов, которые на первом этапе должны были вместе с армией и Национальной гвардией противостоять высадившимся японцам, а потом перейти к партизанской войне на оккупированной территории. Эти добровольцы, вооруженные, кстати, из армейских арсеналов, как правило, были яростными сторонниками «Нового курса». На этом фоне придушенные возгласы о «погибающей от рук тирана Рузвельта» американской демократии выглядели не совсем убедительно.
Президент не спеша читал прошитый и пронумерованный текст договора, на котором переводчик Госдепартамента оставил свою подпись, удостоверяющую, что английский текст полностью идентичен русскому. Наконец, закончив чтение и убедившись, что этот текст полностью идентичен первому, уже подписанному экземпляру, президент взял свой «паркер» с золотым пером и поставил подпись напротив подписи Верховного Главнокомандующего Иосифа Сталина, после чего отодвинул подписанный экземпляр в сторону.
– Мистер Громыко, – сказал он, с интересом посмотрев на советского дипломата, – говорят, что вы лично имели дело с выходцами из будущего. Скажите мне – какие они, эти люди, взявшиеся изменить наш мир?
– Они, – задумчиво произнес Громыко, – болезненно честны перед собой и нашей страной, для которой они сделали уже многое, и беспощадны к тем, кого считают внутренними и внешними врагами Советского Союза, и в силу этого пользуются полным доверием товарища Сталина.
– Мистер Громыко, – кивнул Рузвельт, – а каково их отношение к Соединенным Штатам Америки? Ведь если эти люди являются главными советчиками господина Сталина, то будущее только что подписанного договора зависит именно от них.
– Будущее этого договора, – резко ответил Громыко, – зависит только от вас, американцев. К Америке Рузвельта и его Нового курса эти люди относятся положительно, ибо считают, что каждый народ имеет право выбирать свою форму общественного устройства и свой путь развития. Но это не относится к Америке Трумэнов, Рейганов, Клинтонов, Бушей и Обам. Как только ваше государство ступит на тот путь и начнет призывать к ненависти к нашей стране, то оно само приговорит себя к войне на уничтожение. Вы же сами прекрасно знаете, что некоторые в вашем Конгрессе спят и видят Америку в роли повелителей мира.
– А разве ваши коммунисты, – парировал Гарри Гопкинс, – не призывали к так называемой мировой революции и повсеместному установлению диктатуры пролетариата? И разве в тех странах, которые отойдут к вам по этому договору, вы не установите так любимые вами коммунистические режимы?
– Мировая революция, – ответил Громыко, – это альфа и омега запрещенной в СССР ереси троцкизма. Такая политика не приведет ни к чему, кроме ненужных жертв и разрушений. Пусть каждый народ сам свободно выбирает себе такое государственное устройство, которое ему больше подходит. А наше дело будет только проследить, чтобы в своих узкоэгоистических интересах в этот выбор не вмешивались никакие посторонние силы.
– Ну что же, – кивнул Рузвельт, – звучит это хорошо, демократично, почти по-американски. Но почему у вас в России разрешена всего одна партия, а остальные находятся под запретом?
– А почему у вас в Америке, – парировал Громыко, – две партии передают друг другу власть, как эстафетную палочку? Ведь демократы мало чем отличаются от республиканцев, и неискушенному в политике человеку трудно отличить одних от других. Представители же остальных частей политического спектра подвергаются травле и шельмованию в прессе, а также судебному преследованию по политическим мотивам. И вообще, у вас до сих пор негров линчуют, но я же об этом молчу.
Пусть лучше наши государства занимаются каждое своими делами, не встревая во внутренние дела соседа. А те, кому не нравится свой государственный строй, свободно переезжают туда, где ему будет лучше. Я думаю, что нам надо закончить этот спор, потому что спорить на идеологические темы можно долго. Критерием истины может быть только тот, кто смог сделать свой народ более счастливым и благополучным, у какого государства более развитая культура и наука, ниже детская смертность и выше продолжительность жизни. Вы верите в одно, а мы в другое, так пусть мирное соревнование двух систем покажет, кто из нас прав.
– Хорошо, мистер Громыко, – кивнул Рузвельт, – пусть все будет так, как зафиксировано в этом договоре. Спасибо вам за интересную беседу, думаю, что мы еще не раз с вами встретимся.
Сноски
1
Насчет
