Но слова слишком слабы, чтобы выразить его чувства.
Адриан глубоко вдыхает и слегка поднимает голову. Слова слишком слабы, и он в свою очередь покрывает лицо Маринетт нежными поцелуями, пытаясь передать ей этими нежными выражениями привязанности всю любовь, которую он испытывает к ней. Закрыв глаза, он пьянеет от сладкого аромата, исходящего от нее, смакует нежность ее кожи.
Он любит ее.
Он так любит ее, что у него перехватывает дыхание.
Он любит ее, она нужна ему.
Она его кислород, его смысл жизни.
Адриан инстинктивно еще немного крепче прижимает к себе Маринетт. Возможно, это эгоизм, возможно, просто инстинкт выживания, но он отказывается отстраняться от нее. Он прожил без нее долгие годы, и они ничего не стоят. Теперь, когда она здесь, когда она, наконец, здесь, он хочет насладиться каждой минутой, каждой секундой.
С закрытыми глазами он позволяет себе медленно погрузиться в океан ощущений. Тепло тела Маринетт. Стук ее сердца, который отныне смешивается с его. Ее горячее дыхание, ласкающее его кожу. Ее пальцы, крепко вцепившиеся в его плечи, словно она тоже отказывалась отпускать его.
И вдруг Адриан понимает, что его губы незаметно для него самого скользнули от щек Маринетт к ее рту, и он уже целует ее. На короткую долю секунды он застывает. С ужасом спрашивает себя, не зашел ли он слишком далеко, поддавшись эйфории момента.
Но прежде чем он успевает отстраниться от Маринетт, она без слов отвечает на все сомнения, пролетевшие в его сознании.
Она зарывается пальцами в его волосы, наклоняет голову, отвечает на поцелуй с таким жаром, что у него слабеют колени.
Адриан тут же закрывает глаза, позволяя миру вокруг раствориться.
Больше не существует ничего, кроме Маринетт.
Она больше, чем его смысл жизни. Она – вся его вселенная.
В сердце Адриана взрываются звезды, загораются галактики. Он сгорает от любви к этой необыкновенной женщине, которая держит в своих руках его жизнь. Продолжая жарко его целовать, Маринетт обнимает его рукой за шею, проводит ладонью по его лицу. Ее пальцы пробегают по его коже, оставляя по пути горящие отпечатки, заставляя еще громче петь его сердце.
Словно живущая собственной жизнью, рука Адриана в свою очередь отрывается от спины напарницы, чтобы осторожно лечь на ее скулу. Его пальцы зарываются в волосах Маринетт, бездумно играют с темными прядями, которые ласкают ее щеку.
Он целует ее еще, и еще.
Губы Адриана прикованы к губам Маринетт, томно следуя за малейшим движением. Он целует ее с жаром, который почти похож на отчаяние, с напряженностью, которая лишь бледное отражение того, что он чувствует к ней.
Она центр его вселенной, кислород, которого ему так не хватало.
Адриан отрывается, лишь чтобы выдыхать обезумевшие «Маринетт», шепча ее имя как молитву. Как чудесным образом исполненное желание.
Их дыхание смешивается между их губами, вырывается, лаская горящую кожу. С бешено колотящимся сердцем Адриан опускает взгляд на лицо Маринетт и попадает в плен ее громадных глаз цвета летнего неба.
Его кожа горит. Пульс стучит слишком быстро, дыхание слишком частое.
Он чувствует себя оглушенным. Он чувствует себя на грани.
И он чувствует себя живым.
Чудесно живым.
Наконец.
– Я люблю тебя, – шепчет Маринетт между двумя сумасшедшими поцелуями. – Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.
Эти слова, которые она так хотела ему сказать, срываются с ее губ беспрерывным потоком, и она не в силах их сдержать.
Не то чтобы она хотела их сдерживать, в любом случае. Ей хочется их петь, декламировать, кричать до полной потери голоса.
Она любит его.
Всем сердцем, всей душой.
И она может сказать ему об этом, наконец.
У Адриана вырывается удивленное восклицание, которое она тут же заглушает своими губами. Она любит его, и его поцелуи пьянят ее. Заставляют терять голову, здравый смысл, вызывают ощущение такой легкости, что она, вероятно, больше никогда не коснется земли.
– Я люблю тебя, – снова шепчет она, прежде чем с новой силой поцеловать его.
Маринетт зарывается пальцами в его золотистые волосы, поднимается на цыпочки, прижимается к нему изо всех сил. Пульс отдается у нее в висках, выстукивая ритм слов, которые танцуют в ее сознании.
Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
– Я люблю тебя, – хрипло отвечает Адриан, невольно эхом отражая мысли Маринетт.
На этот раз ее очередь издавать удивленное восклицание. Ее громадные голубые глаза расширяются, щеки, уже покрасневшие от жара их объятия, краснеют еще больше. Волна тепла резко растет в груди, а потом столь же быстро накрывает ее целиком.
Всё ее тело вспыхивает, пульсирует, живет.
Она открывает рот, чтобы ответить, и вдруг…
– НУ, ЛУЧШЕ ПОЗДНО, ЧЕМ НИКОГДА!
Молодые люди резко подпрыгивают. Ни на секунду не выпуская друг друга из объятий, они живо поворачиваются ко входу в кабинет.
В нескольких шагах от дверного косяка стоит Аликс с покрасневшим от алкоголя лицом и насмешливой улыбкой на губах. Позади нее можно различить веселящегося Кима, которого изо всех сил держат Нино и Алья.
– АЛИКС! – рявкает Хлоя, в свою очередь появляясь в комнате.
Она твердо хватает Аликс за руку и вытаскивает наружу под ошарашенными взглядами Маринетт и Адриана.
– Я знаю, ты, если захочешь, можешь быть невыносимой, – рычит Хлоя на незваную гостью, беспощадно выталкивая ее в коридор, – но не чувствуй себя обязанной демонстрировать нам это. А вы! – продолжает она, указав обвиняющим пальцем на двух своих друзей. – В ваших интересах продолжить то, чем вы занимались!
Не добавив больше ни слова, она выходит из комнаты и с силой закрывает дверь.
Ошеломленные Адриан и Маринетт мгновение стоят неподвижно. Потом, выйдя из ступора, Адриан медленно поворачивает голову к напарнице. Ее щеки теперь алого цвета, напоминающего цвет ее маски, губы покраснели от страстных поцелуев, а на длинных ресницах еще блестят несколько слезинок.
С бесконечной нежностью Адриан берет в ладони ее лицо. Мягко проводит большими пальцами по щекам, стирая оставшиеся на них влажные полосы.
Маринетт молча позволяет ему, когда вдруг уголки ее губ изгибаются кверху. Сначала с трудом, как если бы она сдерживала улыбку. Потом всё более и более открыто, по мере того как слабеет ее сопротивление. Плечи начинают легонько дрожать, и неконтролируемое хихиканье вырывается из ее рта.
Когда она поднимает взгляд на Адриана, его глаза сверкают от с трудом сдерживаемого веселья.
И она разражается смехом.
Искренним ясным смехом, от звука которого сердце Адриана радостно подпрыгивает.
Заразительным смехом, который захватывает его за долю секунды.
В течение долгих минут Маринетт и Адриан охвачены приступом безудержного смеха, столь же сокрушительного, сколь неконтролируемого. По-прежнему в объятиях друг друга, они хохочут, икают, с трудом восстанавливают дыхание.
Некоторое время спустя они, наконец, успокаиваются.
Маринетт вытирает несколько слезинок, блестящих в уголках глаз, а Адриан драматично прижимает ладонь к груди,
