— Спасибо, — расплатился я, выйдя на улицу. Поведение прохожих изменилось. Если раньше знакомые Акакия радостно обнимались с ним, переговаривались и пожимали предплечье, то теперь лишь предупредительно кланялись в пояс, не подходя близко, видя, с кем он идёт. Одним детям всё было по барабану. Как бегали друг за другом, толкая прохожих, так и бегают.
— Что дальше? — Почувствовал я себя более уютно. Ходить в сырой и грязной одежде было унизительно.
— Выпьем? — Предложил мне Акакий, кивнув на заведение рядом. Это был ресторан, а не пивнушка.
— Можно, — с подозрением уставился я на Акакия.
Заняв свободный столик — мы стали ждать официанта, который принял заказ.
— Мне, пожалуйста, седло барашка и красное вино. Киндзмараули, если можно. — Отдал своё меню официанту Акакий.
— Мясо в горшочке и чай с бергамотом. — Не стал я заказывать спиртного. Не пил и не хочу. Голова должна быть ясная. Всегда!
— Ну, за встречу! — Чокнулись мы бокалом о чашку.
— Вы хотели рассказать, что к чему? — Спросил я, утолив первый голод.
— Верно, — отложил вилку в сторону Акакий. — Первое, что вам нужно знать — это то, что пройти на совет можете лишь вы и ваш представитель, роль которого сегодня взвалю на себя я. — Кивнул, подтверждая это. — Хорошо. Следующее, — пригубил он вина. — Нынешний состав совета — мал, как никогда. Многие достойные погибли, а новые не появились. Двести ровно. Из них сто семьдесят три архимаги. Остальные магистры.
— Мда... — Протянул я. — Мало.
— Боюсь очень мало. Очень... — Протёр он лоб платком. — Повестка на сегодня мне неизвестна. Знаю лишь что те, кто сидит в совете давно — решили оправдать Геннадия Ильича и учителей.
— Как это решили?
— Старичков, что заседают там не одну сотню лет — достаточно, чтобы набрать нужное количество голосов. Большинство. Кого-то они подкупили, кого-то запугали. Ты ещё поймешь, какой это клубок змей.
— Как-то не хочется. Буду рад передать вам право заседать в думе, вместо меня. Я ведь должен появляться только на совете тысячи?
— Если таково будет ваше желание, то да. Я буду говорить от вашего имени. Моё слово — ваше. — Попытался поклониться он, сидя.
— Пусть так и будет, — свалил я эту грязь на него.
— Пора, — встали мы, и пошли на выход. Дуб был виден из любой точки острова, всё ближе подходили мы к мировому древу. Быстро стемнело. Вместо фонарей из земли выскочили огромные цветы — вроде подсолнухов, что распустились, светя жёлтым светом. Жаль только они не могли спокойно стоять на месте — постоянно поворачивая свои головы фонари в разные стороны и освещая всё что угодно, а не землю. Наступила тишина. Шума прибоя больше не слышно. Всё замерло, в преддверии заседания. И животные и маги.
— Не смотри! — Отвернул мою голову в сторону Акакий, заметив, что я вглядываюсь в ветви дерева. — Там засел кот Баюн. Вмиг заговорит, заморочит, а потом съест. — Объяснил он свои действия.
— Спасибо, — поблагодарил я своего теперь представителя на Буяне похожего на розовый одуванчик.
Пройдя мимо стражи, одетой в плотные черные балахоны с накинутыми на головы капюшонами мы стали спускаться вниз, под дерево, к его корням. Туда — где сокрыта вся сила острова. Все его секреты.
В центре подземного грота, окруженного рядами кресел — горел всполохами света Алатырь, всем камням камень из-под которого били родники живой воды — воскрешающие природу, дарующие земле урожаи. Он хранит источники всего сущего на земле, нет в мире ничего тверже этого камня. Недаром на протяжении столетий им «запирают» все клятвы и заговоры. Здесь сокрыта такая сила, коей конца нет.
Тот же, кто испьёт живой воды — сам станет камнем.
— Всем занять свои места! — Эхом отразился могучий бас древнего как мир старика — Деда Мороза от стен. Председателя совета тысячи. Волшебники засуетились, заспорили. Все хотели прижать свою жопу пониже, у самого камня. В первых рядах, так сказать. Мы с Акакием, не чинясь, уселись где — то в центре. Было боязно, ловил я на себе любопытные взгляды соседей.
Стоило всем успокоиться, как Мороз ударил своим посохом о землю и провозгласил:
— Начинаем! — Открылись двери в стороне и оттуда выволокли закованных в цепи учителей и директора школы. Он, правда, был без кандалов. Сомневаюсь, что мага такой силы можно заковать. Только убить. Учителя же были в синяках и кровоподтёках. Явно недоедали. В ужасном состоянии. Директор смотрел на них, и в его глазах зарождалась злость. Явно не знал, в каких условиях содержат его друзей и подчинённых...
Глава 21
Остров Буян. Часть 2
— И зачем их заковали? — Услышал я вопрос своего соседа мужику слева. Голос они не понижали, так что я всё слышал.
— Это всё Михалыч. Такого приказа не было.
— И?
— Племянник его погиб в том походе, вот он и выместил злость на арестантах. Тюрьма на Соловках принадлежит его роду — сам знаешь. Делает, что хочет... Падаль!
— Давно пора найти на него управу! — Вознегодовал мой соседушка, топорща усы.
— Не получается. — Развёл руки его собеседник. — Слишком много у него должников. Связей. Есть, кому вступиться в защиту.
— Дурдом! Нам указывает начальник тюрьмы! Что дальше?
— Тишина! — Унял гвалт в подземном гроте, освещённым только сиянием Алатырь камня — Мороз. Болтали все. Не только сидящие рядом со мной. — Не будем рассусоливать, а сразу проголосуем, кто за освобождение, а кто против. — Загорелся зелёный огонёк над его головой. По всему залу появлялись зелёные или красные огоньки.
— Просто скажи про себя: за или против и огонёк зажжется, — помог мне Акакий. Так я и сделал, посмотрев вверх. Надо мной горел зёлёный пучок света.
Мороз обвёл всех взглядом, двигая губами, подсчитывая голоса, и вынес вердикт:
— Освободить. — Отдал он приказ. Набежали дьяки из охранения и сняли кандалы, попытавшись увести учителей, но Геннадий Ильич не дал, преградив им путь.
— Что это? — Указал он на побитых учителей, жмущихся к нему. — ЧТО ЭТО Я СПРАШИВАЮ??? — Поднял он голос, и я его прекрасно понимал. На уроках этих мужчин и женщин я бывал. Все они прекрасные преподаватели, добрые и с большим сердцем.
А та девушка с синими, как небо глазами заигрывала со мной, вспомнил я, подмигнув ей. Она показала мне язык. Некоторые из совета
