"Несколько"… Несколько документов, удостоверяющих личность незнакомца. Маргелов прошел за свой стол, предлагая посетителю место напротив. Интуитивно связал визит человека с военной выправкой с недавним посещением лопухнувшегося оперативника из федеральной службы безопасности. После у Василия состоялся неприятный разговор с судебным медиком, Григорян горячился и клятвенно заверял и себя и Маргелова: "Чтобы я хоть раз!.. Никогда!" Собственно этими восклицаниями, которые следователь слышал даже при закрытых дверях, покинув лабораторию, и закончился разговор.
Поезд ушел, рассудил Маргелов, бросая взгляды на посетителя, и еще один разговор по душам не принесет ничего полезного. У "обиженного" Полынова было два варианта: признать свою оплошность, докладывая начальству, и скрыть свою нерасторопность, умолчав о сфабрикованных доказательствах в деле Ширяевой. Вряд ли, думал Василий, Полынов решится на второй вариант, на ум пришла поговорка, гласившая что-то о правдивой лжи и лживой правде.
И вот явился еще один. Чтобы удостовериться в этом, достаточно взглянуть в один из его документов. О чем собственно, прикурив, Маргелов и попросил собеседника, заодно осведомившись о цели визита.
Олег оставил первую просьбу без внимания и сразу приступил к делу.
— Василий Дмитриевич, я пришел к вам по делу Валентины Ширяевой.
Всем своим видом Маргелов показал, что откровения собеседника таковыми для него не являются. Он покивал головой: "Слушаю вас", решив, что требовать удостоверение не стоит, все и так ясно: повторный разговор по душам. На что они еще рассчитывают? Если его потихоньку начнут дожимать, он вынужден будет обратиться к прокурору, чтобы его оградили от таких вот полуофициальных встреч. В конце концов они начинают действовать на нервы. Вот сейчас лицо собеседника показалось Маргелову неприятным — минуту назад оно было просто малосимпатичным.
— Начну с того, — продолжил Шустов, поймав утвердительный кивок на разрешение закурить, — что я знаю, кто убил Валентину Ширяеву.
"Гнилые заезды, — скривился следователь, — это мы уже проходили". И вслух сказал:
— Если мне не изменяет память, на эту тему мы говорили с вашим коллегой. К сожалению, не могу вспомнить его имя-отчество. — Василий многозначительно приподнял бровь, отчего его лицо приобрело коварное выражение.
Далее он уже с удивлением выслушал от гостя все новые подробности в деле Валентины, о которых даже не догадывался. Одна новость не отличалась свежестью, но тем не менее была неприятной.
— Также я знаю, кто убил девочку, соседку Валентины: могу назвать поименно. Они же разобрались с Ширяевой, повесив ее в ванной комнате. В этом деле, насчитывающем пять трупов, не хватает еще одной жертвы — я говорю о вас, Василий Дмитриевич. Вас предупредили своеобразно, расправившись с Валентиной. Но эти преступления совершили не люди Курлычкина, по его заказу — да, и то не все. Например, он не заказывал убийство своего помощника и того человека, который его устранил. Поэтому я и сказал о пяти трупах.
Провокацией тут не пахло. Нахмурившись, Маргелов думал. Олег не торопил его, прикурив очередную сигарету, смотрел в окно.
— Послушайте… Кстати, как мне вас называть?
— Олегом, — отозвался Шустов.
— Так вот, Олег, я не пойму, зачем вы мне это рассказываете? Вашему коллеге я подробно объяснил, что действовал, если хотите, по-человечески. Я сделал для Валентины все, что смог. Вы в курсе, наверное, что у нас с ней был договор: если дело дойдет слишком далеко, бросить его. На первом плане — личная безопасность. Я не хочу проснуться однажды, как многие говорят, мертвым. И еще одна банальность: я не хочу в одиночку бороться с системой. Даже если мне предоставят гарантии личной безопасности. Догадываюсь, что об этом речь не пойдет. Хотя, слушая вас, подозреваю, что вы заинтересовались этим делом лично.
Маргелов не смог объяснить себе, почему вдруг родилась такая постановка вопроса. Неприятное лицо незнакомца постепенно стало приобретать иные черты; нет, Василий не прочел на нем участие, для этого необходимо быть незаурядным физиономистом и иметь некоторое представление о психологии человека, такое определение пришло на интуитивном уровне. Если это так, то кем приходится Ширяевой этот человек? Может быть, кроме Грачевского, и он помогал Валентине? Вряд ли, прищурился на собеседника Василий, потому что с таким помощником Валентина избежала бы многих неоправданных поступков и осталась жива.
На вопрос следователя Шустов ответил утвердительно:
— Да, у меня личный интерес к этому делу. Хотя я не был знаком с Ширяевой лично.
Так, один вопрос отпал, подумал Маргелов. Тогда в чем дело? Он не стал строить догадок, а терпеливо дожидался объяснений.
— У меня к вам, Василий Дмитриевич, официальное, если хотите, предложение. Если вы согласитесь, — Олег выдержал паузу, — работы вам отнюдь не прибавится. Круг определенных лиц заинтересован в том, чтобы дело о самоубийстве Валентины Ширяевой так и не поменяло бы формулировки. Это так же касается и Михайлова, которого обвиняют в нанесении тяжких телесных повреждений Илье Ширяеву. Все останется так, как есть.
— Тогда в чем смысл, не понял? И что за определенный круг лиц, объясните?
— Это высшие офицерские чины из ФСБ.
— Понятно… Вы тоже принадлежите к этой организации?
— Косвенно.
Опять ничего не понятно. Как и в случае с "несколькими удостоверениями". Маргелов сделал вид, что успешно переваривает полученную информацию, хотя в голову ничего не шло. Затем совершенно неожиданно, все же уцепившись за недомолвки Шустова, Маргелов понял, что в убийстве Ширяевой замешаны люди из ФСБ, отсюда и "определенный круг лиц", заинтересованных, в том, чтобы все осталось на своих местах. Все это выглядит довольно серьезно, причем, как очередное предупреждение следователю.
"Работы вам не прибавится", — сказал собеседник, а до этого высказался насчет официального предложения, которое могло звучать примерна так: "Ты оставляешь все как есть и можешь дышать полной грудью". Однако за этим предостережением должна крыться причина, а Василий не припомнил, где он мог оступиться. Если только случайно сделал неосторожный шаг.
— Что вы хотите от меня? — усталым, чуть севшим голосом спросил он. — Я действовал по личной инициативе, и, надо сказать, мои желания совпали с вашими. Если я где-то допустил промах — скажите об этом прямо.
Маргелов ответил на телефонный звонок, прозвучавший из приемной прокурора, сослался на занятость и положил трубку. И так дел по горло, а тут дополнительная головная боль. Бесполезно объяснять этому человеку, что он делал и продолжает делать
