Per rectum ad astrum. Роман 1 (СИ)

уже сделала встроенная аптечка! Поганые социальные рефлексы! Прав Лекс – нужно срочно от этих рефлексов избавляться. Первый же относительно серьёзный противник – и они на скорость пытаются передохнуть, кто быстрее. – Рядовой 1.3, доклад! – Прости, командор. Я не смогу.... От ярости у Кирка зашумело в ушах. Этот болван что, всерьёз считает, что его “прости” решило все проблемы? Извинился – и всё в порядке? Посадил себе синяк на хребтине и всё, на больничный? Можно больше ничего не делать, усилий к себе не прикладывать? Другие двое – вряд ли лучше, просто пока им везло. И ведь не рявкнешь на них – только хуже будет, растеряются, совсем скиснут. Кирк понял, что теряет время в бесплодных рефлексиях. Он примерно прикинул время, необходимое на инструктаж этих вояк, и понял – у него столько нет. У них однозначно возникнет масса нелепых “непонимашек” и дурацких вопросов... на все не ответишь. Кроме того, он не сможет быстро придумать им занятие. И в доступной форме вложить боевую задачу в полированные социальным гламуром мозги. В голове словно тикал таймер – не могут же чужаки всё время тупить, рано или поздно они начнут принимать правильные решения. И давать им возможность проанализировать ситуацию совершенно не в его интересах. И так уже – две минуты прошло почти. Скоро очухаются. – Дальше действуете сами, – буркнул он, – Я – ушёл. Не вздумайте выстрелить мне в спину! Тоннель чужаков выглядел великолепно. Для Кирка. И страшно – для чужих. Если им известно понятие “страх”. Покорёженный взрывами и пожарами, он стал заметно больше в сечении и гораздо прихотливее по рельефу. Задымлённый, местами горящий до сих пор. По стенам в полумраке копошатся ремонтники и пожарники. Можно считать их условно безопасными механизмами, но совсем со счетов сбрасывать не стоит... мало ли. Кирк постоял несколько секунд, разгоняя рефлексы, и пулей сорвался с места. В ту сторону, которую подсказал ему инстинкт бойца. Остановить его попытались метров через восемьсот. Ему показалось, что кто-то собирается вцепиться ему в загривок. Кирк метнулся в сторону, рядом посыпались кислотные плевки, тихо мелькнули пули. Звуковой удар чуть не парализовал и едва не расслабил выделительную систему организма. “Кожа” смягчила резонанс, и позволила нырнуть в ближайшую дыру в стене. Там уже вколола пару отрезвляющих инъекций. Кирк, обескураженно привалившись к стене, мотнул головой: ничего себе! Проснулись, наконец? Бойцы подтянулись? ... причём – сзади. Это... им так нападать удобнее, или они его перехватить не успели? Он заставил себя подняться на дрожащие ноги. Активировал на плазмомёте резак, тремя росчерками выгрыз кусок неприлично толстой боковой переборки. Повалил дым, переборка лениво загорелась, быстро разгораясь всё сильнее. Пожалев об отсутствии гранат, сунулся туда на миг, дав возможность сканеру считать обстановку... чисто... нырнул в проём. Там уже получил ещё одну инъекцию, почувствовал себя ещё лучше. Стал слышен стрёкот крыльев. Значит – близко. Сложив плазмомёт, закинув его за спину, взял в руки штурмовую рельсовку. Он не питал себя иллюзиями и не считал свою позицию надёжной. Навалиться на него могут в любой момент с любой стороны. Или сразу со всех – он не знает устройства корабля, понятия не имеет, зачем все эти дыры и тоннели, где и что тут откроется в самый неподходящий момент, и сбросит его в набитое чужаками помещение. Единственные его козыри – внезапность, движение, скорость. Соответственно и задерживаться здесь смысла не имеет. Не говоря о том, что ему нужно найти НЕРВ. Тот самый нерв, защемив который, он.... Кирк взял низкий старт, метнулся обратно – в большой тоннель с каплевидным сечением. Времени, анализировать ситуацию, не было. Он просто включил рефлексы. Стрелял и двигался, двигался и стрелял. Штурмовка настроена на картечь. Пучки тяжёлых, твёрдых пятимиллиметровых шариков рвали бойцов противника в клочья. Картечи Кирк не жалел. В него летели кислотные заряды и странные пули, больше похожие на дротики. Прицельная точность такой пальбы оставляла желать лучшего. Оглушить его акустическим ударом больше не пытались. То-ли опасались задеть своих, то-ли он не дал им на это времени. Мало того, подлетев ближе, противники перестали стрелять и плеваться, зато попытались его схватить. Или, возможно, прикончить “врукопашную”. Причём то, что они проигрывали ему, если уж не в скорости, то в ловкости и маневренности – их не останавливало. Тупые? Не сообразили? Не смогли проанализировать его манеру движения? Эти вопросы Кирк задал себе на бегу, секунд через десять, после того как перебил всю группу преследователей – приблизиться к себе он им так и не дал. Два десятка особей. Причём ровно два десятка. Сорок тушек в первом отряде, двадцать в третьем. Он специально запросил свой чип, пересчитать второй отряд... оказалось восемьдесят штук. Было. Наверно это что-то значило. Может быть, их манеру исчисления... с другой стороны – они летуны, имеют по пять крыльев, так почему бы и нет? ... кратно пяти. Он не забывал всаживать тяжёлые плазменные заряды в боковые тоннели. Надолго это его не задерживало, но сильно снижало шанс организованного противодействия. И прилично добавляло чужакам хлопот – их корабль горел. Сами виноваты, кто так космические корабли строит? Тем более из горючих материалов. – Командор! – истеричный вскрик Тамары в общем канале связи. Олсен остановился, припал к стене. – Они пытаются герметизироваться и открыть шлюз трюма! – Два! Не дайте им этого сделать, – приказал Кирк, – У вас плазмомёт есть! Наковыряйте новых дыр! Повредите механизмы открывания! – Принято, командор! – ... только без фанатизма. Не увлекайтесь! – добавил он, вспомнив, с кем имеет дело, – Тамара! Выводи людей с яхты! Яхту – бросить! Забейтесь в удобную дыру, их здесь много, и займите оборону. Как поняла? – Принято. Выходим. – Один! Обеспечьте прикрытие! ... Один? ... Первое отделение – на связь! Тишина. Нет отзыва. Кирк мысленно выругался и чуть не рванул назад. В этот момент в тоннель начал выходить ещё один отряд врага. Он видел это в первые, даже замер на пару секунд... растерялся? Они странно это делали. Такое ощущение – твари подползали по боковым ходам и, чуть зависнув на срезе выхода, расправляли, прорабатывали крылья. И только после этого срывались в стремительный полёт в