— Ты же понимаешь, как это звучит, а? Я не могу прийти к наследнику с этим. Меня поднимут на смех.
— Тебя убьют. — Мильвио неожиданно перешел на «ты». — Сейчас не лучшее время и не лучшее место, чтобы говорить плохо о Вэйрэне. Ты никому ничего не докажешь.
— Я не могу все бросить, сбежать, а потом всю жизнь решать, правильно ли я поступил. На мне долг и обязанности. Я давал клятву.
Южанин грустно кивнул, не собираясь спорить. Протянул руку:
— Что же. Надеюсь, я ошибаюсь. Береги себя, сиор.
— Рукавичка. Она за всем этим стоит?
Мильвио ответить не успел, потому что в саду появился запыхавшийся слуга.
— Милорд! Наконец-то я вас нашел! Первый советник просит, чтобы вы пришли. Дело жизни и смерти!
Тэлмо редко что-то просил. Должно было случиться нечто из ряда вон выходящее.
— Подожди меня, — попросил Дэйт. — Я хотел бы завершить этот разговор прежде, чем ты уйдешь.
Мильвио подумал и кивнул.
— Подожду сколько смогу, сиор. Но не дольше.
Дэйт, хмурясь, шел за слугой, который то и дело пытался сорваться на бег. Что еще стряслось? Поймали шпиона? Очередное покушение на проклятую асторэ? Тараш все-таки объявил войну? Вернулся герцог?
Им пришлось пройти половину жилых помещений, весь замок насквозь, так что Дэйт даже спросил:
— Ты уверен, что сюда?
— Так приказали, милорд.
Наконец он распахнул одну из дверей, приглашая войти.
Дэйт увидел Тэлмо, Грэгсто — начальника тайных дел, нескольких солдат и окровавленного человека, подвешенного за руки на толстой веревке. Ему понадобилось мгновение, чтобы узнать свояка, барона да Мере.
«Не выбрался все-таки», — с сожалением подумал Дэйт за мгновение до того, как ему на голову натянули мешок.
— С ним нельзя так! — Эрек испытывал холодную ярость.
Начальник охраны его отца лежал на полу оглушенный, а двое солдат споро и надежно связывали руки арестованного ремнями, точно пойманному опасному зверю.
— Милорд, он изменник, — мягко напомнил Тэлмо.
— Ты знаешь его дольше, чем я, и называешь изменником? Только потому, что барон назвал его имя? Быть может, они не ладили друг с другом? Или он назвал его, чтобы вы схватили наживку и не искали кого-то более важного? Дэйт всегда был верен нашей семье.
— Они встречались недавно, — проскрипел Грэгсто, связки которого были повреждены, когда его пытались повесить где-то в Ириасте. — Это большой заговор, милорд. Сейчас мои люди хватают преступников по всему Скалзю. Некоторые оказывают сопротивление гвардейцам.
Эрек ощутил полную беспомощность. Он очень устал. Периоды просветления сменялись темными провалами в памяти, когда он говорил, смотрел, смеялся, но видел себя словно со стороны. Словно это был не Эрего де Монтаг, а кто-то чужой, совершенно незнакомый.
— Заприте его и не смейте трогать, пока не вернется отец. Он решит, что делать.
— Милорд, он может знать о других предателях. Если мы промедлим… — начал Грэгсто, но наследник резким жестом остановил его.
— Не трогать! Это ясно?
— Хорошо, милорд, — покладисто согласился Тэлмо.
— И барона тоже… больше не трогать. Пригласите к нему лекаря.
— Так и сделаем, милорд.
У Грэгсто было иное мнение на сей счет, он не скрывал его, но Эрек и слушать ничего не хотел. Видя дурное настроение наследника, в эту минуту слишком похожего на своего отца в гневе, никто не решился оспаривать его решение. Пускай парень и был слишком молод и совсем недавно никто не воспринимал его всерьез.
Рукавичка вместе с двумя «Золотыми карпами» ждала его в соседнем зале, в окружении охраны из десятка гвардейцев, тех, кто истово верил в Вэйрэна.
— Все будет хорошо, милорд, — сказала она ему. — Дэйт храбро сражался с шауттами, не сомневаюсь, что правда окажется на его стороне. Я, если желаете, поговорю с вашим отцом.
— Он все время у меня здесь, — тихо сказал ей Эрек, дотронувшись до виска. Его куда меньше волновала судьба арестованного, чем то, что с ним происходило. Если бы наследник не слышал настойчивый шепот, то счел бы, что его кто-то травит медленным и странным ядом. — Это больно. Я словно схожу с ума.
Рукавичка подняла руку:
— Вы позволите, милорд?
Получив разрешение, она осторожно коснулась его лба, висков, и Эрек едва не застонал от удовольствия. Сдержался, просто закрыл глаза.
— Вэйрэн меняет вас, надо немного потерпеть, милорд. Вы очень сильный. Очень. Когда он пришел ко мне, я месяц не могла встать и думала, что схожу с ума. Что умираю. — Она шепнула тихо, прямо на ухо: — Вы меняетесь и становитесь асторэ, но магия, что в вашей крови, сейчас убивает человеческое.
— Долго это будет продолжаться?
— Только он знает. Вам следует не прерывать занятия, чтобы все прошло как можно легче.
— Сейчас? Сейчас я хочу лишь уснуть.
— Вы уже встали на тропу Вэйрэна, но, если желаете отдохнуть, пусть так и будет. — Она взяла его под локоть. — Отведите меня, пожалуйста, в сад. Я попрошу у него защиты для вас. Убеждена, через несколько дней все будет хорошо.
Свежий воздух взбодрил Эрека, и он, не желая, чтобы Рукавичка отпускала его, шел с ней по тропинке, думая, что Мирко и Алессио, следующие за ними, здесь совершенно не обязательны, они только мешают.
— Милорд, остановитесь! — Мирко бесцеремонно схватил его за плечо, дернул назад, закрывая корпусом.
Эрек даже не успел возмутиться, когда Алессио сделал то же самое с Рукавичкой. На тропинке, в десяти шагах перед ними стоял незнакомец.
В простой одежде, совсем новой, словно купил ее пару дней назад, высокий, зеленоглазый, с чуть кудрявыми волосами, собранными в хвост, перевязанный широкой черной лентой, он стоял, положив руку на меч. Смотрел на них без страха и удивления. Эреку показалось, что в глазах у незнакомца лишь сожаление. Хотя непонятно, к чему это сожаление относилось. К тому, что они встретились столь внезапно? Что его заметили? Что никак не ожидал встретить четверых?
Он был чужестранцем, треттинцем, судя по росту и цвету глаз, и Эрек, вспомнив недавний разговор
