Не делал записей почти месяц… Сильно уставал. Днем готовился к школьным экзаменам, после обеда начинались занятия с Яном. Наши репетиции никогда не заканчивались раньше десяти вечера. У нас есть четкая цель, и мы неустанно движемся к ней. Подробно разбираем материал, обсуждаем, играем, думаем, работаем над ошибками…
Как все-таки приятно целиком погружаться в творчество. Понятия не имею, что в мире происходит, потому что увлечен делом. Мне интересно. Очень. Вспоминаю наши репетиции с Эриком. Мы так же с головой уходили в процесс. Похоже, я обрел единомышленника в лице Яна. Он отличный учитель и, кроме того, интересный человек. Он столько рассказал о Равеле, о времени, в котором жил Морис, о его взглядах, что я по-другому начал воспринимать само произведение. Забавная история про Холста и его адепта… Не забыть бы записать ее здесь. В другой раз. Обязательно!
Ян знает очень много о жизни классиков. Уверен, когда-то он мечтал стать равным с великими. И ведь у него были задатки, я готов подтвердить это. Травма лишила его возможности достичь вершин мастерства. Она навсегда закрыла ему путь к исполнительской славе. Сделала его… жестким. Ян в этом кабинете как запертый в неволе зверь, который уже почти смирился со своим положением. Похоже, я его единственная надежда на самореализацию. Его план побега из унылой среды. Путь на волю. Он тратит на меня массу времени. Еще умудряется вести с десяток других учеников. Дома его, наверное, не видят. Впрочем, как и меня. Кстати, не знаю, есть ли у Яна семья.
Рахманинов и Равель выжимают из меня все соки. Мне физически довольно трудно справляться с ними, но я, кажется, заразился одержимостью Яна. Его перфекционизмом. Начинаю верить в нашу затею, хотя это, конечно, авантюра.
На Холсте отдыхаю. Не потому, что его проще играть, а из-за самой музыки. Густав – это нечто! Пришлось чуть доработать транскрипцию Яна. Хорошо, что я владею композицией. Ян, кажется, уже устал удивляться кроликам, которых я то и дело вынимаю из цилиндра. «Странное дело, очень странное» – его любимое выражение. С одной стороны, он не хочет открыто хвалить меня, с другой – не может скрыть удивление. Когда я показал ему исправленный вариант, он поначалу сопротивлялся, но потом согласился на мои правки. Получается здорово! Атмосферная вещь. Мощная. Частая смена настроений, ритмических рисунков, длинная красивая мелодия, редкие повторения. Юпитер – планета и древнеримский бог… Когда играешь ее, возникает ощущение, будто управляешь вселенским хаосом. Появляется какой-то космический масштаб. И еще мне кажется, что в «Юпитере» есть части, в которых ощущается русское влияние. То ли Мусоргский, то ли Милий Балакирев. Игривые сказочные фрагменты. Ян со мной не согласен. Назвал Модеста одаренным двоечником. Хе-хе.
У меня еще не все получается, но моментами удается удерживать на весу этот неподъемный универсум. И тогда я чувствую… счастье. Да. Вот так. По Яну сразу видно, когда у меня получается. У него на лице появляется дикая улыбка, глаза сверкают и слезятся. Иногда он начинает смеяться. В такие мгновения я понимаю, что прикоснулся к чему-то настоящему, проник в суть вещей, так сказать.
Смешно, что Ян никому не позволяет присутствовать на репетициях. Насколько я понимаю, НИ неоднократно порывалась оценить наши успехи, но он категорически отвергал любые ее попытки попасть на урок. Я его понимаю. Тот настрой, которого мы достигли, очень хрупок. Страшно сбить его, отвлечься на что-то неважное. В общем, НИ и некоторые ученики не раз собирались в коридоре и подслушивали через дверь. Теперь учащиеся музыкальной школы провожают меня любопытствующими взглядами, перешептываются, показывают пальцем. Я местная звезда. Хо-хо. Это смехотворно!
Завтра в двенадцать сдаю начальную школу.
Совсем отошел от проблем Алены и Родиона. Мы видимся по полчаса в день. Что у них происходит, толком не знаю. Алена все время задумчивая какая-то. Да и Родион тоже. Интересно, когда они вдвоем, они ведут себя так же? В любом случае мне пока нельзя поддаваться их настроению. Я должен быть собранным. Мы еще вскроем их проблемы. Чуть позже. Все! Я спать. Завтра в школу.
26 декабря. Понедельник
Я официально пятиклассник! Отметили гранатовым соком.
На следующий день у школьников начались каникулы. Ян предложил Эмилю сделать небольшую паузу в занятиях, чтобы с первых чисел января приступить к финальной подготовке с новыми силами. Времянкин полностью доверял Яну в части построения репетиционного процесса. По подсчетам Эмиля, до конкурса у него будет еще как минимум четыре полноценных занятия с педагогом. «Пришло время отдыхать – отдыхай!» – решил Эмиль и со спокойной совестью отвлекся на праздник.
Еще через день в актовом зале школы состоялся праздничный концерт, посвященный Новому году. Выступали ученики начальных классов. Родители с умилением следили за театрализованной постановкой из зрительного зала. Окна в помещении были зашторены, сцена освещалась софитами. В темноте зала сверкали вспышки фотоаппаратов, щелкали затворы. Родители отчаянно фиксировали все, что происходило на сцене.
По сюжету представления, злые волшебники убедили Деда Мороза, что дети больше не верят в его существование, на что старик обиделся и решил отменить Новый год. Но появился добрый волшебник, который вызвался доказать Морозу, что ребята, как и прежде, любят его и ждут. Под видом двух юнцов, инкогнито, Дед Мороз и добрый волшебник отправились к детям, чтобы во всем разобраться. Танцы снежинок, хороводы, стихи и песни сказочных героев должны были убедить старика изменить решение. Все это сопровождалось неровным задором фортепианного аккомпанемента.
После перехода на домашнее обучение Эмиль освободился от необходимости участвовать в новогоднем концерте. В этот вечер он вместе с Аленой сидел в третьем ряду зрительного зала. Оба с волнением ожидали появления на сцене Родиона. Последние пару ночей Алена мастерила для сына костюм серого волка.
Голова впереди сидящего мужчины мешала Эмилю наслаждаться представлением в полной мере. Ему то и дело приходилось подниматься с места, чтобы уследить за действием. Алена заметила мучения брата.
– Садись ко мне на колени, – прошептала она.
Эмиль взглянул на сестру, скривив рот, и отрицательно покачал головой.
– Как хочешь, – ответила Алена и переключилась на представление.
Протискиваясь между спинками кресел и коленками зрителей, Времянкин добрался до прохода, пролегающего вдоль боковой стены зала. По нему
